– Кто вам открыл дверь?
– Не помню.
Передо мной сидел другой человек, хмурый, замкнутый. Будто подменили его.
– Где живут Никитушкины?
– Не помню.
– Где лежали деньги?
– Не помню.
– Куда вы дели деньги?
– Не помню.
– Слушайте, Груздев, – сказал я, – вы рассказываете, что выпили два раза по полтораста грамм с большими перерывами в течение целого дня. Вы человек много пьющий. Неужели вы были так пьяны, что ничего не помните?
– Клятов еще дал мне для храбрости выпить, – хмуро говорит Груздев. – Ну, я ничего и не помню.
Я вынимаю из ящика зажигалку и показываю Груздеву.
– Скажите, – спрашиваю, – это ваша зажигалка?
На зажигалке изображен человек, целящийся из пистолета. Я держу ее то вертикально, то горизонтально, и на лице у человека то появляется, то исчезает маска.
– Как вам сказать, – пожимает плечами Груздев, – вообще-то моя, мне ее когда-то друзья подарили. Но теперь я уж не знаю, моя или не моя.
– Как это понять? – спрашиваю я.
– Видите ли, – объясняет Груздев, – перед тем… Словом, перед тем, как пришла телеграмма, что мои друзья едут, я у Клятова взял в долг двести рублей. А он много раз мне предлагал продать зажигалку. Очень она ему нравилась. Десять рублей даже давал. А я не соглашался.
Все-таки у меня только она от друзей и осталась. А тут он уперся. Дашь, говорит, в залог зажигалку – получишь две сотни. А мне деньги очень были нужны.
– Зачем? – спрашиваю я.
– И за квартиру я задолжал, и жене давно не давал денег. Да и потом, на такое дело шли. Всяко могло получиться.