Выходит, не торопясь, публика. Выходят допрошенные свидетели. Выходят обвинители и защитники.
Мы все, так сказать Петькииы болельщики, смотрим с волнением на Гаврилова. Может быть, он хоть что-нибудь скажет нам, хоть чем-нибудь обнадежит? Но он проходит мимо, будто нас и не видит. Мы все-таки смотрим ему вслед. Все еще надеемся. Сейчас он свернет на лестничную площадку и скроется. Но нет, он замедляет шаги. Он, кажется, не может решить, идти дальше или остановиться. Он останавливается. Он повернул назад. Он идет к нам.
В нас оживают надежды. Вот подойдет он сейчас и скажет: «Ну, поздравляю». Пусть хоть не так. Пусть хоть просто сдержанно объяснит, что, как ему кажется, шансы
Груздева несколько повышаются. Он подходит к Афанасию и просит познакомить с братиками, о которых он так много слышал. Афанасий знакомит нас. Мы пожимаем, ему руки любезно, даже несколько заискивающе улыбаясь. Мы
– что. Мы зрители. Один Сережа свидетель, да и то второстепенный. А Гаврилов – о, Гаврилов адвокат, от него многое зависит!
Гаврилов серьезен, даже тень улыбки не мелькает на его лице.
– Ну, как вам понравились показания Рукавишниковой?– спрашивает он.
Мы не знаем, что отвечать. Как могут показания понравиться или не понравиться? Они были, конечно, честные показания. Что она знала, то и рассказывала.
Гаврилов выдерживает небольшую паузу, как будто поджидая наш ответ.
– Мне показалось странным, – говорит он, не дождавшись ответа, – что она замялась, увидев Клятова. Вы заметили это?
Да, киваем мы головами.
Я лично действительно заметил какую-то уж очень долгую паузу. Пауза эта была тогда, когда Рукавишникову просили опознать Груздева. Тогда, когда она смотрела на скамью подсудимых и, значит, видела обоих – и Груздева и
Клятова.
– Не понимаю, – говорит Гаврилов. – Я ей задал вопрос, знает ли она Клятова. Она ответила, что не знает и никогда не видела. Почему же, увидев Клятова, она растерялась?
Чем он ее так смутил? – И без паузы завершает разговор: –
Ну, извините, я пошел. У меня еще кой-какие дела. Значит, до завтра.
Он наклоняет голову. Это следует понимать как общий поклон, быстро поворачивается, проходит по коридору и исчезает на лестничной площадке.
Мы стоим немного растерянные. Какой-то, в сущности, странный вопрос задал он нам. Откуда мы можем знать, почему замялась Рукавишникова? Ему лучше знать. Он видел ее лицо в эту минуту, а к нам она стояла спиной.
Наконец, он же адвокат.
Открываются двери зала. Расчищают дорогу конвойные. Проводят по коридору Груздева и Клятова.