Случайно на глаз ей попался небольшой ящичек с безопасной бритвой адмирала. Приход Катьки помешал уложить его в чемодан, и он остался на комоде. Татьяна вынула из ящичка два ножа, тоненьких и очень острых.
Конечно, ими можно совершенно свободно перерезать любые веревки. Джек такой ловкий! Неужели он не сумеет сделать этого? Он зажмет ножик своими золотыми зубами, изогнется – и веревкам конец. Но как передать ему ножик?
Очень просто. Через тот же самый телефон!
Действительно, рупор телефона широко открыл свой рот, и труба могла пропустить тонкий ножичек. Татьяна просунула стальную пластинку в трубочку. Ножик пролезал прекрасно. Вот и хорошо! Ножи полетят вниз и упадут у самой головы Джека.
– Джек! – сказала Татьяна в трубку, прежде чем бросить ножички. – Я вам сейчас спущу по трубке безопасную бритву. Постарайтесь перерезать веревки до сумерек. Затем выходите в дверь, которая завешена картой. Дверь не заперта. Вы выйдете в комнату брата, оттуда в коридор. За конюшней мы будем ждать вас с лошадью. Поняли? Вам необходимо спастись. Вы слышите, Джек?
Из трубки долетел какой-то неясный возглас, похожий на «ол райт». Татьяна приняла его за знак согласия и сейчас же бросила ножичек в рупор. Слышно было, как он провалился с легким звоном. Татьяна бросила второй.
Потом, прислушиваясь к звукам, доносившимся снизу,
Татьяна и Дуня осторожно спустились по лестнице. В
столовой все еще шли разговоры, но более тихие. Очевидно, часть крестьян уехала в Чижи. Женщины вышли на заднее крыльцо. Все было тихо и на дворе. Только вода капала в бочку с крыш. Они оседлали Байрона, отвели его за конюшню и начали ждать Джека.
Так они простояли больше часа.
Было холодновато, да и лихорадка трепала от волнения.
Вечерние тени по-весеннему мягко укладывались между домами. Молодой месяц, весь иссеченный ветками дубов, делался все ярче и ярче, как бы наливался светом. Капля падала с крыши тысячу раз, а Джек все еще не приходил.
Оставалось предположить, что он не сумел перерезать веревки обоюдоострым ножичком.
Может быть, даже поранил себе язык и губы.
– Дуня, – сказала Татьяна тихо, – он не придет. Надо ему помочь. Возьми на кухне большой нож, наточи его и поди перережь веревки. Ведь никто не знает, что дверь за картой открыта. Через нее вы и выйдете.
Дуня без возражений, покорно ушла, а Татьяна осталась одна. Она слышала, как Дуня точила нож на крыльце о кирпич. Затем стукнула дверь. Капли падали в бочку, и по ним Татьяна считала время. Стало совсем темно.
На парадное крыльцо вышли крестьяне, и Петр Скороходов сказал:
– Теперь через полчасика и везти можно. Только вы везите кружным путем, а то, пожалуй, коммунары ввяжутся. А я завтра утром приеду.
И он опять ушел в дом.
Татьяна обняла Байрона за шею и стояла, не двигаясь.