Браво

играла с грудным младенцем. Вдруг на площади пробили часы. Вздрогнув, отец поставил малыша на пол и взглянул на свои.

– Поедешь ли ты куда-нибудь в гондоле, дорогая? –

спросил он.

– С тобой, Паоло?

– Нет, дорогая, у меня есть дела, и я буду занят до двенадцати.

– Ты обычно склонен покидать меня, когда тебя что-нибудь тревожит.

– Не говори так! Я должен сегодня увидеться с моим поверенным и хорошо знаю, что ты охотно отпустишь меня для того, чтобы я позаботился о счастье наших дорогих малюток.

Донна Джульетта позвонила, чтобы ей подали одеться.

Малыша и грудного ребенка отправили спать, а мать со старшей дочерью спустились к гондоле. Синьора никогда не выходила одна – это был брачный союз, в котором обычный расчет счастливо сочетался с искренним чувством. Помогая жене сесть в гондолу, хозяин дома нежно поцеловал ее руку и затем стоял на влажных ступенях подъезда до тех пор, пока лодка не удалилась на некоторое расстояние от дворца.

– Кабинет готов для приема гостей? – спросил у слуги синьор Соранцо, ибо это был тот самый сенатор, который сопровождал дожа, когда тот выходил к рыбакам.

– Да, синьор.

– Все приготовлено, как было сказано?

– Да, ваша светлость.

– Нас будет шестеро. Для всех есть кресла?

– Да, синьор.

– Хорошо. Когда первый из них приедет, я тут же спущусь.

– Ваша светлость, два кавалера в масках уже ждут вас.

Соранцо вздрогнул, снова взглянул на часы и поспешно направился в самую отдаленную и спокойную часть дворца. Открыв небольшую дверь, он очутился в комнате перед теми, кто уже ждал его прихода.

– Тысячу извинений, синьоры! – воскликнул хозяин дома. – Мне не приходилось прежде выполнять такие обязанности, – не знаю, насколько вы опытны в этом деле.

Время пролетело как-то очень незаметно для меня. Прошу вашего снисхождения, господа. Своим усердием в будущем я постараюсь искупить эту оплошность.