Но дверь, словно в сказке, отворилась, и они очутились в светлом, теплом и уютном доме.
5
Тепло, светло и уютно. Такой кухня Хепзебы была всегда, а не только в тот вечер. Входишь туда, и кажется, будто входишь в дом, где, если ты замерз, тебя обогреет яркий огонь в очаге, если ты голоден, тебя встретит запах сала, если ты одинок, тебя обнимут заботливые руки, а если напуган, тебя успокоят и утешат.
Разумеется, в тот первый раз они не сразу успокоились.
Верно, они уже были под крышей дома, но дверь все еще оставалась открытой, и женщина, по-видимому, не торопилась затворить ее и отгородиться от наводящей ужас тьмы. Она стояла, смотрела на них и улыбалась. Она была высокой, а волосы у нее отливали медью. На ней был белый передник, рукава платья высоко засучены, и были видны белые, толстые, покрытые веснушками руки с испачканными мукой пальцами.
Кэрри рассмотрела женщину, потом оглядела кухню.
Просторное помещение с каменным полом, темноватое по углам, но ярко освещенное возле плиты; полки для посуды, уставленные белыми с голубым тарелками; выскобленный добела деревянный стол, над которым висела керосиновая лампа; а за столом над открытой книгой, куда падал свет от лампы, сидел Альберт Сэндвич.
Он открыл было рот, намереваясь заговорить, но Кэрри повернулась к женщине.
– Закройте дверь! – крикнула она.
Женщина удивилась. «До чего медлительны эти люди», – подумала Кэрри. И с отчаянием в голосе попыталась объяснить:
– Мисс Эванс послала нас за гусем. Но за нами кто-то гнался. Мы бежали изо всех сил, но оно гналось за нами. И
кулдыкало.
Женщина всмотрелась в темноту, куда показывала
Кэрри.
– Закройте дверь, – повторила Кэрри, – не то оно войдет. Женщина широко улыбнулась. У нее были красивые белые зубы со щербинкой посредине.
– Благослови тебя бог, деточка, да ведь это мистер
Джонни. Я и не заметила, как он вышел из дома.
– Он пошел загнать кур, – сказал Альберт Сэндвич. – И
наверное, решил погулять.
– Но это был не человек, – старалась втолковать им