– Только потому, что ты не слушала, – самоуверенно заявил Ник.
– Вот как? Тогда о чем же он говорил? Скажи, раз ты такой умный!
– Скажу, если ты понесешь гуся. Он такой тяжелый, что у меня уже рука отнимается.
– Неженка! – Но она взяла сумку и с трудом зашагала по шпалам, а Ник радостно запрыгал рядом.
– Он говорил о разных вещах. Сказал, что мы обязательно должны прийти к ним, и он покажет нам корову.
Сказал, что покажет не только корову, но и где в горах гнездятся чайки. Потом сказал, что мы ему понравились, и чтобы мы обязательно пришли к ним снова, и что я ему понравился больше тебя… Он сказал, что ты разозлилась, когда я сел к Хепзебе на колени!
– Врун! – крикнула ему Кэрри. – Ты все это выдумал.
Противный мальчишка!
– Разозлилась? – лукаво посмотрел он.
– Только потому, что ты уже слишком большой, чтобы лезть к кому-нибудь на колени. Это глупо выглядит.
– Ничего не глупо, – возразил Ник. – Зато мне приятно.
Кэрри взглянула на него и увидела, что он уже выпятил нижнюю губу.
– Пожалуйста, не плачь, – попросила она. – Не могу видеть твоих слез. Жаль, что мы тоже не живем здесь.
Альберту Сэндвичу повезло. Впрочем, если бы мы здесь жили, тогда нам не пришлось бы ждать, когда мы снова пойдем в гости. Мы будем приходить сюда. Ну, не ежедневно, а хотя бы раз в неделю, и нам будет хорошо. Хепзеба сказала, что мы можем приходить, когда захотим.
Она поставила сумку с гусем на землю и посмотрела на
Ника.
– Я ничего не хочу ждать, – захныкал он, – я хочу быть там все время. Я не хочу возвращаться к Эвансу, не хочу. Я
и раньше-то не хотел жить у него, а теперь не хочу еще больше. Я хочу домой…
Кэрри понимала, о чем он говорит. После той уютной, светлой, теплой кухни дом Эванса стал еще более холодным и неприветливым, чем прежде. Но Ник накручивает себя, сообразила она, и вот-вот начнется истерика, а потому жалеть его ни в коем случае нельзя.
– Николас Питер Уиллоу, помни, что только нужда подгоняет человека. Ну-ка, сейчас же успокойся и помоги мне нести гуся!