Внезапных знакомых он не любил, впрочем, как и давних. Однако этот престранный тип показался ему симпатичным. Черты его были мягки и в глубоких карих глазах не мерцало ничего отталкивающего. К тому же, кажется (к счастью, к счастью!), его совершенно не интересовал собеседник, а только сама игра. Ну, одет чуть странно, однако чисто. Правильный слог. Азартен. Возможно, он просто не умел по-другому занять себя, кроме как за доской, и за этим пришел сюда.
— Так что же вы на счет шахмат? — интересовался настырный тип, наклонив по-собачьи голову. Уши его на свет казались из розового фарфора, а весь образ необыкновенно комичен.
— Вообще-то не увлекаюсь… так… — М. пожал плечами, сдерживая смешок.
Он действительно не часто играл. Иногда с Нехитровым, но с тем редко выходило довести партию — темперамент не позволял. Нехитров был из породы людей, способных переключаться каждую минуту на новое и страдавших, когда этого нового не происходило; после десяти ходов он отвлекался, потеряв интерес к игре, тут же звонил кому-нибудь и срочно бежал на встречу по какому-то неясному поводу (лучше — далеко за пределами музея).
— Отлично! Отлично! — обрадовался пришелец, немедленно посветлев лицом, словно это «так» было выражением согласия. — Я вам скажу: и в более оживленных местах иной раз, кроме мамаш, гуляющих с детьми, никого не найти на партию. Хоть лопни! А эти дуры никогда не играют! В лучшем случае находится какой-нибудь старик, путающий слона с ферзем. А уж тут, в этой глуши, вообще… Если у вас, конечно, есть лишние полчаса?
— Увы, я никуда не спешу и буду играть вашу партию. Но не взыщите, если я перепутаю слона с ферзем или даже с пешкой. Шахматы — явно не мой конек, — шутливо сдался М., разводя руками.
— Вы не пожалеете, будет
Слово «весело» да еще с восклицательным знаком плохо клеилось к шахматной игре, скорее уж к футболу или прыжкам в воду, но, глядя в загоревшиеся глаза гроссмейстера, приходилось согласиться, что
Этот мятущийся шахматист, право, был колоритен. Через секунду он уже сидел на складном табурете напротив М.. На траву, заменяя стол, легла позавчерашняя «Правда».
— Стола я, разумеется, не ношу — слишком громоздкий. Но у меня он есть!
«Счастье-то какое!», — усмехнулся про себя М..
— Обычно в парках скамейки… а тут, в этой местности все как-то не приспособлено… Ну, так даже экзотичней! И я должен сразу вам сказать, — тут он посерьезнел, филином округлив глаза, — что играю я
М. пожал плечами.
— Стало быть, вы не партнера, а жертву ищите в этих зарослях? Коварству шахматистов нет предела — пресса в кои-то веки сказала правду. Так и быть, играем! — согласился он, сам невольно развеселившись, хотя и пришел сюда, к павильону, именно для того, чтобы побыть одному, а не развлекаться случайным обществом.
— Может, все-таки… — завертел головой энтузиаст, — нам устроиться там, подальше? Здесь скоро солнечно будет, а жара очень отвлекает. Давайте? — указал он под деревья чуть одаль от павильона, где сходились две засыпанные листвой дорожки. — Уютное место и прохладнее.
Шахматный бивуак переместился на тенистую плешь под купой патлатых вязов. Соперники вновь расселись по табуретам.
— Слышал, на каком-то турнире один участник специально настоял на том, чтобы в зале было жарко натоплено — хотел досадить противнику.
— Сам он играл в другом?
— Чего не знаю, того не знаю.
— Если нет — не слишком умный ход с его стороны.