— Та, которую я заметил в ветвях этого дерева!
— Какие ветки?.. Какое дерево?..
— Да вот же... вот... вот... Осторожнее!..
И хотя мистер Паттерсон бормотал какие-то бессвязные фразы, все же удалось разобрать, что он столкнулся с огромной рептилией, висящей на ветке дерева... и притягивавшей его как несчастную птичку... Он боролся... он сопротивлялся... но змея притягивала его к себе, несмотря на отчаянное сопротивление, и когда он уже почти коснулся ее, то, подчиняясь инстинкту самозащиты, успел ударить ее палкой как раз в тот момент, когда она была готова броситься на него!.. Где она... куда делась?.. Убил он ее?.. А может, она уползла в траву?.. Latet anguis in herba?[472]
Юноши успокоили мистера Паттерсона. Нет-нет... нигде никаких следов змеи...
— Да была же она... была!.. — повторял почтенный ментор, дрожа как в лихорадке.
Он сумел привстать и, вытянув руку, указал куда-то в сторону.
— Там... там... — беспрестанно повторял он прерывавшимся от ужаса голосом.
Все взгляды обратились туда, куда указывал мистер Паттерсон, не переставая кричать:
— Я ее вижу... вижу...
Действительно, на одной из нижних веток дерева висела огромная змея; глаза ее еще блестели, раздвоенный язык вывалился из пасти, но она была уже неподвижна и удерживалась на ветке только за счет колец хвоста, не подавая признаков жизни.
Решительно, удар мистера Паттерсона был на редкость удачным, ибо нужен был действительно сильный и точный удар, чтобы убить рептилию такого размера. Правда, нанеся его и не зная, чем все кончилось... мистер Паттерсон потерял сознание и рухнул как подкошенный.
Тем не менее победителя змеи горячо поздравили с подобным воистину ошеломляющим успехом, и нет ничего удивительного в том, что он захотел взять трофей с собой, на борт «Стремительного», чтобы сделать из него чучело на одной из следующих стоянок.
Немедленно Джон Говард, Магнус Андерс и Нильс Гарбо сняли змею и отнесли ее на опушку. Там туристы пришли в себя, перекусили, выпили за здоровье мистера Паттерсона, а затем отправились на перешеек. Три часа спустя они сели в экипажи, уложили туда же змею и часам к восьми вечера вернулись в Сен-Пьер.
Когда пассажиры поднялись на борт судна, Джон Карпентер и Корта подняли туда же и разместили в кают-компании и знаменитую рептилию, на которую мистер Паттерсон беспрестанно бросал все еще испуганные, но победоносные взгляды.
А какие рассказы об этом приключении услышит от него миссис Паттерсон, какое почетное место будет отведено в библиотеке Антильской школы этому замечательному и устрашающему представителю семейства рептилий Мартиники! Примерно так ментор должен был выражаться в своем будущем письме к директору школы, мистеру Джулиану Ардаху.
После столь насыщенного дня — dies notanda lapillo[473], как говорил великий Гораций, а вслед за ним и Гораций Паттерсон, — оставалось лишь прийти в себя, начав с хорошего обеда и закончив спокойным сном, в ожидании отплытия, намеченного на завтра.
Именно так все и было сделано. Однако, прежде чем уйти к себе в каюту, Тони Рено неожиданно отозвал друзей в сторонку и, позаботившись о том, чтобы мистер Паттерсон не услышал его, объявил:
— Ну и ну... до чего же она чудная, эта змея!..
— Что значит «чудная»?.. — спросил Хьюберт Перкинс.