Сей молодой господин был воспитан на презрении к окружающим как существам низшего порядка и, следовательно, на отсутствии жалости к беднякам; а наряду с изрядными познаниями в спорте: верховой езде, охоте, скачках, теннисе и крикете, — он отличался полным невежеством во всех других областях, несмотря на добрую дюжину учителей, взявших на себя бесполезный труд научить его чему-нибудь.
Конечно, наблюдается тенденция к сокращению числа подобных юных джентльменов знатного происхождения, обещающих стать со временем замечательными идиотами. Однако они все еще встречаются, и к их числу, несомненно, принадлежал и граф Эштон Пайборн.
Графу была изложена история с бумажником. Он помнил, что его папенька, покидая дом адвоката, держал бумажник в руках, а покидая Ньюмаркет, положил его не в карман шубы, а на подушку заднего сиденья.
— Вы уверены, граф Эштон? — спросила маркиза.
— Да, миледи, и не думаю, что бумажник мог выпасть из кареты.
— Из этого следует, — заметил лорд Пайборн, — что, когда мы вернулись в замок, бумажник находился еще в карете...
— И значит, он был похищен кем-то из слуг, — заключила леди Пайборн.
Граф Эштон придерживался того же мнения. Он абсолютно не доверял этим негодяям; всех слуг он считал либо ворами, либо шпионами, — а чаще всего, и теми и другими, — и полагал, что их следовало нещадно сечь розгами, как это проделывали с крепостными в старой доброй Англии. Откуда граф взял, что в Великобритании когда-то были крепостные? Он тут же выразил сожаление, что маркиз и маркиза не выделили лично ему лакея или хотя бы грума[153]. Вот тогда он смог бы показать, что значит твердая рука настоящего господина, уж он бы... и т. д. и т. п.
Отлично сказано! Следует признать, что так мог говорить лишь человек, в чьих жилах текла кровь Пайборнов!
Одним словом, стало ясно, что бумажник был похищен не иначе как кем-то из слуг, а посему следовало немедленно провести расследование и все, на кого падет хоть малейшее подозрение, будут немедленно выданы полиции, раз уж лорд Пайборн лишен «законного» права самолично чинить суд и расправу.
Когда вопрос был решен, граф Эштон нажал кнопку звонка, и спустя несколько мгновений перед их милостями предстал управляющий.
Мистер Скарлетг, управляющий лорда Пайборна, являл собой классический тип смиренника и ханжи, которого дружно ненавидела вся челядь. Обладая слащавыми манерами и лицемерными ужимками, он именно так, методично и лицемерно, мягко и ласково, мучил подчиненных, как бы гладя их когтистой лапой.
В присутствии маркиза, маркизы и графа Эштона он напустил на себя вид церковного сторожа, представшего перед священником.
Ему пересказали суть дела. Бумажник, вне всякого сомнения, был положен на подушку сиденья, где должен бы находиться и в данный момент, но его там не оказалось.
Мистер Скарлетг принял сообщение как непреложное, поскольку так считали лорд и леди Пайборн. Сам он, правда, бумажника не видел. Он встречал карету, согнувшись в почтительном поклоне, а поскольку было темно, мог ли он разглядеть, был ли бумажник на сиденье? Но раз господа уверены...
Возможно, мистер Скарлетт и высказал бы мысль о том, что бумажник просто выпал из коляски на дорогу... Но от подобного умозаключения он предпочел воздержаться, ведь это указывало бы на невнимательность со стороны самого лорда Пайборна. Поэтому управляющий лишь скромно заметил, что в бумажнике, по-видимому, находились важные документы... Разумеется, поскольку он принадлежал... поскольку он имел честь принадлежать столь важной особе, как хозяин замка, не правда ли?
— Без сомнений, — подтвердила важная особа. — Итак, совершено похищение...
— Скажем: кража, с позволения вашей милости, — уточнил управляющий.
— Да, кража, мистер Скарлетт, и не только довольно значительной суммы денег, но и бумаг, подтверждающих права нашего рода по отношению к нашим подданным!
И кто не видел, какие чувства отразились на физиономии управляющего при мысли о том, что крестьяне могут посметь вспомнить о своих правах перед лицом благородного семейства Пайборн, — гнусность, просто немыслимая во времена, когда привилегия происхождения являлась общепризнанной, — нет-нет, кто не видел возмущения мистера Скарлетта, его трясущихся от негодования рук, воздетых к небу, его опущенных долу глаз, кто не видел всего этого, тот даже не может представить себе, до каких высот-притворства может подняться святоша.