Венчание проходило с большой пышностью. Все знали историю корабля, и каждый считал, что преданность шкипера была высоко оценена. Однако сам он утверждал, что полученное вознаграждение превышает его заслуги.
Вечером состоялся праздничный ужин, великолепный бал и раздача мелких монет толпе, собравшейся на Гордон-стрит. Надо сказать, что Крокстон, оставаясь, впрочем, в рамках приличий, продемонстрировал незаурядный аппетит.
Всех осчастливила великолепная свадьба: одних — их собственным счастьем, других — счастьем близких. Такое вообще-то бывает не часто при церемониях подобного рода. Вечером, когда толпа приглашенных стала убывать, Джеймс Плейфейр расцеловал дядю в обе щеки.
— Ну, как вы, дядя Винсент? — сияя, спросил он.
— А ты, Джеймс?
— Довольны ли вы чудесным грузом, привезенным мной на «Дельфине»? — продолжал капитан, поглядывая на свою бесстрашную молодую супругу.
— Еще бы! — воскликнул благородный Коммерсант. — Ведь я продал хлопок и получил триста семьдесят пять процентов прибыли!
Десять часов на охоте
Некоторые, знаю, на дух не переносят охотников. Может быть, потому, что эти джентльмены не моргнув глазом убивают несчастное зверье, а может, потому, что при любом случае отчаянно хвастают своими подвигами. Склоняюсь больше ко второму.
Дело в том, что лет двадцать назад я охотился! Да-да, охотился!
Каясь, хочу признаться еще в одном грехе и вкратце поведать о своих приключениях. Возможно, этот рассказ, правдивый и искренний, навсегда отобьет желание у моего читателя пускаться на поиски дичи вместе с собакой, спущенной с поводка, охотничьей сумкой за спиной, патронташем на поясе и ружьем в руках. Но на это я особенно не рассчитываю, просто хочу исповедаться.
Итак, на свой страх и риск, начинаю.
Один философ-чудак как-то сказал: «Не обзаводитесь никогда ни загородным домом, ни экипажем, ни лошадьми, ни охотничьим снаряжением! Найдите друзей, которые сами все это предложат вам!» В подтверждение сей аксиомы добавлю, что и я впервые охотился в угодьях, хозяином коих не являлся.
Если не ошибаюсь, стоял конец августа 1859 года. Департамент Сома. Накануне префект, к радости законопослушных граждан, оповестил об открытии нового охотничьего сезона. В Амьене не было ни одного лавочника, ни одного мелкого ремесленника без какого-нибудь ружьишка для набегов на окрестные леса. По меньшей мере в течение шести недель эту торжественную дату с нетерпением ожидали и ловкачи, отлично стреляющие навскидку, и неумехи, тщательно прицеливающиеся, но никогда не попадающие. И те и другие снаряжались, запасались провизией, тренировались, только и разговоров было, что о перепелке, зайце или куропатке.
Жена, дети, семья, друзья — все забыто! Политика, искусство, литература, сельское хозяйство, торговля — вес отошло на второй план перед великим событием, которое бессмертный Жозеф Прюдом с полным правом назвал «варварским развлечением». Получилось так, что среди моих немногих друзей в Амьене был один отважный охотник, замечательный малый, хоть и чиновник.
Он легко мог сослаться на ревматизм, когда надо было идти на службу, но чувствовал себя полным сил, целыми неделями бродя по лесам. Моего друга звали Бретиньо.
Он зашел ко мне, когда об охоте я и не помышлял.
— Вы что, никогда не охотились? — спросил Бретиньо одновременно снисходительно и недоуменно.
— Никогда, — честно признался я.
— А нет ли у вас желания приобщиться к нашему братству? — поинтересовался мой друг. — Подумайте, двести гектаров в коммуне Эрисар, где дичь сама идет в руки. Разве не здорово?
ebooksa