Двое солдат схватили ее и поставили на колени. Под разорванным платьем обнажилась спина. К груди приставили саблю — всего на расстоянии нескольких дюймов. Если бы Марфа от боли качнулась вперед, острие сабли пронзило бы ей грудь.
Татарин стоял перед нею. Он ждал.
— Начинай! — произнес Иван Огарев.
И кнут со свистом рассек воздух…
Но не успел он опуститься, как могучая длань вырвала его из рук татарина.
Это был Михаил Строгов. Не вынеся ужасного зрелища, он ринулся вперед. Если на почтовой станции в Ишиме, когда кнут Ивана Огарева ударил его в плечо, Михаил сумел сдержаться, то сейчас, при виде матери, над которой уже свистел кнут, он не мог совладать с собой.
Иван Огарев добился своего.
— Михаил Строгов! — вскричал он.
Потом, подавшись вперед, воскликнул:
— Ба-а! Ишимский знакомец?
— Он самый! — ответил Михаил Строгов.
И, подняв кнут, полоснул им по лицу Ивана Огарева.
— Ударом на удар! — произнес он.
— Заплачено сполна! — раздался возглас одного из зрителей, который, к счастью, успел затеряться в толпе.
Человек двадцать солдат набросились на Михаила Строгова и, конечно, убили бы его…
Но Иван Огарев, издав вопль ярости и боли, жестом остановил их.
— Этого человека ждет суд эмира! — сказал он. — Обыскать его!
Письмо с императорским гербом было найдено на груди у Михаила Строгова, который не успел его уничтожить, и передано Ивану Огареву.
Зрителем, что произнес слова «Заплачено сполна!», был не кто иной, как Альсид Жоливэ. Он и его собрат, сделавшие остановку в лагере Забедьево, присутствовали при этой сцене.
— Черт возьми! — обратился он к Гарри Блаунту. — Суровые люди эти северяне! Признайтесь, нельзя не отдать должного нашему спутнику! Корпанов или Строгов — они стоят один другого! Достойная расплата за оскорбление в Ишиме!