— Как? Вчера?! — вскричал я.
— Да, вчера, во время своего неожиданного визита.
В разговор вступил Харалан:
— Он, кроме всего прочего, еще и пруссак. Одного этого достаточно, чтобы отвергнуть его притязания!
— Когда мне доложили о Вильгельме Шторице, я, признаюсь, заколебался — принять его или не принять…
— Не надо было впускать его, папа! — горячился Харалан. — Этот человек должен зарубить себе на носу, что вход ему в этот дом раз и навсегда воспрещен!
— Ты прав, сынок. — Голос у доктора был как бы потухший. — Но я боялся довести его до белого каления, чтобы он чего-нибудь не вытворил.
— Я бы показал этому негодяю! — Рука Харалана сжала рукоять сабли.
— Именно поэтому, — доктор мягко тронул руку сына, — я и предпочел действовать осторожно. Положение Миры стало бы невыносимым, если бы Вильгельм Шториц затеял скандал и ее имя появилось на страницах газет.
Хотя я знал Харалана недолго, но уже понял его живую и импульсивную[613] натуру, особенно чувствительную ко всему, что касается семейных дел. Сказать по правде, и мне не нравилось появление в городе соперника Марка, а его новое посягательство на невесту брата возмущало меня.
Доктор в деталях описал этот визит. Вильгельм Шториц был груб и упорен. Он никак не хотел признать себя побежденным и гневно настаивал на своих претензиях, кричал, что любит молодую девушку и если она за него не пойдет, то не достанется никому.
— Мерзавец! — горячился капитан. — Как он посмел разговаривать в таком тоне! Я бы вышвырнул его вон! Негодяй!
Наблюдая за взбешенным Хараланом, я оценил благоразумие доктора, не допустившего скандала.
— Я поднялся и дал понять незваному гостю, что больше не желаю его слушать, — продолжал повествование месье Родерих. — Свадьба Миры назначена и состоится через несколько дней…
«Ни через несколько дней, ни позже!» — взвился Шториц. «Месье, извольте покинуть мой дом!» — указал я наглецу на дверь. Любой другой понял бы, что визит более не может продолжаться. Куда там! Немец только сбавил тон, надеясь мягкостью выиграть то, что проиграл грубостью. Он унижался и умолял хотя бы отсрочить свадьбу. Я взялся за колокольчик, чтобы вызвать слугу. Гнев снова обуял его. Не помня себя от ярости, он орал так, что слышно было на улице. К счастью, ни жены, ни дочери не было дома. Наконец, изрыгая безумные угрозы, Вильгельм Шториц соизволил удалиться. Смысл его странных угроз заключался в следующем: Мира не выйдет замуж за Марка. Никогда! Он прибегнет к таким средствам, перед которыми бессилен человеческий разум. В галерее Шторица поджидали какие-то люди… Я же остался, встревоженный этими загадочными словами.
Доктор не решился беспокоить ни жену, ни дочь, ни Марка. Последний был так же горяч и вспыльчив, как и Харалан. Бог весть что могли натворить в гневе двое молодых гордых мужчин.
Капитан неожиданно согласился с доводами отца.
— Ладно, — сдался он, — я не стану наказывать этого нахала. А если он явится ко мне? Или прицепится к Марку?… Если начнет нас шантажировать?…
Доктор Родерих не нашелся с ответом.
Оставалось ждать. Инцидент можно сохранить в тайне, если Вильгельм Шториц не начнет действовать. Мало ли что можно наговорить в отчаянии и гневе!