А в это самое время сам владелец алмазных копей Джон Уоткинс размышлял вот о чем.
Ясно, что Аннибал Панталаччи и другие старатели с раздражением отнесутся к открытию Сиприена, ибо для них оно представляет опасную конкуренцию, сам он, как хозяин фермы, тоже оказывается в невыгодном положении. Без сомнения, если из-за падения стоимости драгоценных камней алмазные месторождения окажутся заброшены, если шахтерское население в конце концов покинет просторы Грикваленда, то стоимость его фермы весьма заметно понизится, ибо продукты уже некому будет сбывать, за отсутствием жильцов упадет спрос и на его лачуги. Так что, возможно, в один прекрасный день ему придется оставить неприбыльный край. «Ладно,— говорил себе Джон Уоткинс,— пока до этого дойдет, много воды утечет! До массового производства искусственных алмазов пока еще далеко— при всех выдумках месье Мэрэ! Да и многое тут зависело небось от чистой случайности! Впрочем, случайность или нет, но он получил камень огромной ценности, и если по ценам природных алмазов стоимость его миллионов пятьдесят, то, пусть даже искусственный, он может стоить еще дороже! Да! Этого молодого человека надо удержать любой ценой! Хотя бы на какое-то время помешать ему кричать со всех крыш о его великом открытии! Камень должен насовсем остаться в семье Уоткинсов, а если и уйдет из нее, то лишь ценой приличного количества миллионов! А насчет того, чтобы удержать его создателя, то это, право, и вовсе уж просто,— даже не беря на себя серьезных обязательств! Алиса при мне, и с ее помощью я, конечно, смогу задержать отъезд Мэрэ в Европу! Да!., пусть даже пришлось бы пообещать мою дочь ему в жены!., и даже отдать!
В конце концов у Алисы нет основания жаловаться! Молодой ученый сумасброд — парень что надо! Он любит ее, и, сдается мне, она никак не бесчувственна к его вниманию. Разве не благородно— соединить сердца, созданные друг для друга?.. Или хотя бы дать им надежду на такой союз, пока дело полностью не прояснится?.. Так вот, именем святого Джона, моего покровителя,— к черту Аннибала Панталаччи и его приятелей, пусть будет каждый за себя... даже в краю Грикваленд!»
Так рассуждал Джон Уоткинс, добиваясь идеального баланса интересов. И наконец достиг равновесия меж будущим своей дочери и простым куском кристаллизованного углерода. Теперь, при мысли, что обе чаши весов находятся на одной горизонтальной линии, он чувствовал себя счастливым. Главное, полагал мистер Уоткинс,— это не торопить событий и позволить делам идти своим чередом, ибо он предугадал уже тот путь, по которому они пойдут.
Прежде всего важно было увидеться с жильцом, что было нетрудно, ибо молодой инженер каждый день приходил на ферму. Но хотелось еще раз увидеть алмаз, приобретший в его мечтаниях сказочные размеры. Поэтому мистер Уоткинс отправился к Си-приену, который как раз вернулся домой к обеду.
— Ну что, мой юный друг,— добродушно обратился фермер к Сиприену,— как вы провели ночь... первую после вашего великого открытия?
— Да хорошо, мистер Уоткинс, очень хорошо! — холодно ответствовал молодой человек.
— Как? Вы смогли заснуть?
— Как обычно!
— И все эти миллионы, что вылезли из той печки, не нарушили вашего сна?
— Никоим образом,— ответил Сиприен.— Поймите же, мистер Уоткинс, такой алмаз мог бы стоить миллионы лишь при условии, что он — произведение природы, а не дело рук химика...
— Конечно!.. Конечно, месье Сиприен! Но вы уверены, что сможете изготовить и второй... а потом еще и еще?.. Вы могли бы за это поручиться?
Сиприен колебался, он знал, сколько неудач может сопровождать эксперименты такого рода.
— Вот видите! — продолжал Джон Уоткинс.— Не поручились бы! Стало быть, вплоть до следующей попытки и новой удачи ваш алмаз представляет огромную ценность! А раз так, то к чему всем объявлять, что он искусственный?
— Повторяю вам, я не могу скрывать научный секрет такой важности!
— Да знаю, знаю! — перебил Джон Уоткинс, делая молодому человеку знак помолчать, словно его могли услышать с улицы.— Да, конечно!.. Об этом мы еще поговорим! Но не принимайте во внимание Панталаччи и прочих. Они о вашем открытии не проронят ни слова, поскольку в их интересах о нем помалкивать. Поверьте мне... надо повременить! И главное— имейте в виду, что мы оба— моя дочь и я — очень рады вашему успеху... Да! Очень рады! Однако нельзя ли мне еще разок взглянуть на этот замечательный алмаз? Вы мне позволите?
— Но у меня его уже нет! — ответил Сиприен.
— Вы отправили камень во Францию? — воскликнул мистер Уоткинс, подавленный новостью.
— Нет... еще нет! Пока он не обработан, нельзя судить о его качестве. Успокойтесь!
— А кому же вы его передали? Ради всех святых— кому?