Но, на мой взгляд, когда о его происхождении станет известно, это сокровище утратит всякую коммерческую ценность. Надеюсь, ваш отец позволит мне подарить его вам в память о вашем счастливом влиянии на мои труды!
— Гм! — произнес мистер Уоткинс, не сумев скрыть чувства, возникшего при этом предложении... которого никак не ожидал.
— Мадемуазель Алиса,— повторил Сиприен,— этот алмаз — ваш! Я дарю вам его... я вам его отдаю!
Вместо ответа мисс Уоткинс протянула молодому человеку руку, которую тот нежно сжал в своих ладонях.
Глава XI
«ЮЖНАЯ ЗВЕЗДА»
Новость о возвращении Якобуса Вандергаарта быстро распространилась по лагерю. И вскоре у фермы Уоткинсов собралась толпа посетителей, жаждавших взглянуть на чудо рудника Копье. Очень скоро стало известно, что алмаз принадлежит мисс Уоткинс и что подлинным его владельцем, более чем она сама, является ее отец. Здесь следует заметить, что относительно искусственного происхождения этого камня в Грикваленде еще ничего толком не знали. С одной стороны, рудокопы были не настолько безрассудны, чтобы предать огласке секрет, который мог бы привести к их немедленному разорению, с другой стороны, Сиприен, не желая зависеть от случайности, ничего еще по этому поводу не говорил, решив не отсылать записки касательно «Южной Звезды», пока не проверит своей удачи путем еще одного эксперимента. Он хотел удостовериться, что во второй раз он сможет получить тот же результат.
Итак, всеобщее любопытство достигло крайней степени, и Джон Уоткинс едва ли смог бы придумать пристойный повод, чтобы отказаться его удовлетворить, тем более что оно льстило его самолюбию. Поэтому он поместил «Южную Звезду» на мягкое ватное ложе поверх невысокой колонны из белого мрамора, возвышавшейся посередине камина в его гостиной, и целый день просидел в своем кресле, присматривая за несравненным сокровищем и показывая его публике.
Джеймс Хилтон первым заметил ему, насколько неблагоразумно такое поведение. Отдает ли он себе отчет в тех опасностях, которые навлекает на свою голову, выставляя подобным образом на всеобщее обозрение огромную ценность, нашедшую приют под его крышей? По мнению Хилтона, следовало вызвать из Кимберли специальный наряд полиции, иначе ближайшей же ночью могли произойти неприятности. Мистер Уоткинс, напуганный такой перспективой, поспешил последовать совету своего гост я и вздохнул с облегчением лишь к вечеру, когда прибыл взвод конных полицейских. Эти двадцать пять человек были размещены в служебных пристройках фермы.
А поток любопытствующих продолжал возрастать и в последующие дни, так что слава «Южной Звезды» вскоре вышла за пределы округа, достигнув самых отдаленных городов. Газеты колонии статью за статьей посвящали описанию ее размеров, формы, цвета и блеска. Телеграфная линия Дурбана взялась за передачу этих подробностей через Занзибар и Аден сначала в Европу и Азию, а затем в обе Америки и на острова Океании. Фотографы домогались чести сделать снимок сказочного алмаза. Иллюстрированные журналы прислали специальных рисовальщиков, которые должны были воспроизвести его облик.
К рассказам стали примешиваться легенды. По поводу приписывавшихся камню таинственных свойств среди рудокопов ходили фантастические истории. Шепотом говорилось, что черный камень должен непременно «принести несчастье»! Бывалые люди, качая головой, заявляли, что предпочли бы видеть этот сатанинский камень у Уоткинса, но только не у себя. Короче говоря, злословие и даже клевета, непременные спутники славы, не обошли и «Южную Звезду», которая, естественно, нимало о том не беспокоясь, продолжала изливать
...потоки света
на сумрачных хулителей своих!
Совсем по-иному относился к пересудам Джон Уоткинс, которого они легко выводили из себя. С тех пор как губернатор колонии, офицеры соседних гарнизонов, высшие должностные лица, чиновники, представители корпораций стали заезжать к нему с выражением почтения к сокровищу, те вольности по его адресу, которые позволяли себе недоброжелатели, воспринимались фермером почти как кощунство.
И вот, чтобы ответить на весь этот вздор, что болтают пустомели, а заодно удовлетворить свою страсть к кутежам, Джон Уоткинс, в честь своего дорогого алмаза, который твердо рассчитывал обратить в звонкую монету,— что бы ни сказал Сиприен и как бы его дочь ни желала сохранить камень в качестве драгоценности,— решил устроить банкет. И вот — таково уж влияние желудка на мнения большинства людей, но одного объявления об
этом торжестве оказалось достаточно, чтобы уже на следующий день общественное мнение в лагере Вандергаарт резко изменилось. Люди, проявившие к «Южной Звезде» крайнюю недоброжелательность, внезапно сменили тон, заявив, что, в конце концов, камень вовсе не виноват в дурном влиянии, которое ему приписывают, и принялись униженно домогаться приглашения к Джону Уоткинсу.
Долго еще будет жить молва об этом празднестве в долине Вааля. В тот день под шатром, поставленным напротив гостиной, ввиду чего одну из ее стен снесли, за столом сидело восемьдесят гостей. Центр стола занимал «королевский барон», то есть огромное жаркое из тулова быка, по бокам которого расположились целые бараньи туши и представители всех видов местной дичи. Меню этого поистине пантагрюэлева[75] обеда дополняли горы овощей и фруктов, а также початые бочки пива и вина, громоздившиеся на некоторых расстояниях друг от друга.
«Южная Звезда» в окружении горящих свечей, помещенная на своем цоколе за спиной Джона Уоткинса, председательствовала на священнодействии, дававшемся в ее честь.
Обслуживали гостей человек двадцать кафров, нанятых по случаю и отданных под команду Матакита, предложившего свои услуги — с разрешения хозяина. Кроме полицейской бригады, которую мистер Уоткинс решил именно так отблагодарить за охранную службу, на празднике присутствовали все главные лица лагеря и окрестностей — Матис Преториус, Натан, Джеймс Хилтон, Аннибал Панталаччи, Фридель, Томас Стил и еще пятьдесят человек.
Свое участие в празднике приняли даже животные с фермы — быки, собаки и главным образом страусы мисс Уоткинс, выпрашивавшие у гостей объедки с пиршественного стола.