Идя вдоль берега то меж дюн, то по полосе песка, мальчики без особой усталости прошагали за день около десяти миль, не встретив никаких следов пребывания людей. Ни малейшего дымка не вилось за деревьями; никаких отпечатков человеческой ноги не хранила земля, омываемая волнами озера, пределы которого терялись вдали. Береговая линия как будто изгибалась к югу, чтобы там замкнуться. Водная гладь была пустынна: на ней не виднелось парусов или пирог. Если здесь когда-нибудь и жили люди, то теперь местность казалась совершенно необитаемой: ни хищных зверей, ни жвачных животных. Однако во второй половине дня два-три раза на опушке показались какие-то довольно крупные птицы, но приблизиться к ним не удалось. Тем не менее Сервис закричал:
— Это же страусы!
— В таком случае, это детеныши,— заметил Донифан.— Они слишком малы для взрослых птиц.
— Если это страусы и если мы на материке...— начал Бриан.
— А ты все еще сомневаешься? — насмешливо бросил Донифан.
— ...то это, должно быть, Южная Америка, где водится много страусов,— закончил тот.— Вот все, что я хотел сказать.
К семи часам вечера устроили привал. На следующий день, если не встретится неожиданных препятствий, мальчики собирались возвратиться в «Топкую бухту» — так окрестили они побережье, где выбросило яхту.
Вечером двигаться дальше на юг было нельзя: путь преградила река, вытекающая из озера. В темноте трудно было рассмотреть местность: казалось, что на берегу реки возвышается скала.
Поужинав, путники сразу же улеглись спать — на этот раз под открытым небом. Ярко сверкали на небосводе звезды, а серп луны склонялся к западу, чтобы скатиться в воды Тихого океана.
И на берегу, и на озере царило спокойствие. Четверо мальчиков, устроившись меж огромных корней бука, заснули таким крепким сном, что их не разбудили бы и громовые раскаты. Ни они, ни Фэнн не слышали лая шакалов поблизости и отдаленного воя хищных зверей. В стране, где водятся дикие страусы, можно было опасаться ягуаров[101] и пум[102] — этих тигров и львов Южной Америки. Однако ночь прошла спокойно. Правда, около четырех часов утра, еще до зари, собака начала беспокоиться, глухо рыча и нюхая землю, словно собираясь выслеживать кого-то.
В семь часов Бриан разбудил своих товарищей, плотно укутавшихся в одеяла. Все быстро поднялись, и пока Сервис грыз сухарик, трое остальных пошли разведать местность за рекой.
— Глянь-ка,— воскликнул Уилкокс,— мы хорошо сделали, что не полезли вечером переплывать реку . Ведь на той стороне мы попали бы в самую настоящую трясину!
— Верно,— подтвердил Бриан,— это болото тянется на юг и ему конца не видно.
Смотрите.— вскричал Донифан,— сколько же там уток, чирков, бекасов! В дичи недостатка не будет, если обосноваться здесь на зиму.
— А почему бы и нет? — отозвался Бриан, направляясь к реке.
Вдоль берега тянулась скальная гряда, заканчивающаяся крутым обрывистым выступом, одна сторона его была обращена к реке, другая — к озеру. Быть может, эта другая оконечность той полосы скал, которая окаймляет Топкую бухту, уходя потом на северо-запад?
Правобережная полоса суши шириной около двадцати футов пролегала вдоль подножия скал, а левый берег реки,- очень низменный, едва выделялся среди впадин, луж и рытвин болотистой равнины, которая терялась из виду на юге. Чтобы понять, куда течет река и оглядеть местность, надо было забраться на скалу, и Бриан решил обязательно сделать это, прежде чем возвратиться назад.
Но сначала следовало осмотреть место, где река вытекала из озера. Здесь ее ширина не превышала сорока футов, но ниже по течению она, наверное, становилась шире, если в нее впадали притоки из болота или с плоскогорья.
— Эй, смотрите сюда! — позвал Уилкокс, который стоял у подножия скального выступа. Он увидел там груду камней, напоминавших запруду — вроде той, какую они обнаружили в лесу.
— Теперь все ясно! — вскричал Бриан.