— В книге это так,— ответил ему Гордон.— Но между Жаком и тобой, Сервис, есть та же разница, что между его страусом и твоим.
— Какая же?
— А просто — разница между вымыслом и реальностью.
— Все равно,— вскричал Сервис,— я справлюсь с моим страусом, или он мне скажет, почему...
— Честное слово,— сказал, смеясь, Гордон,— я меньше удивлюсь, если он заговорит, чем тому, что ты с ним сладишь!
Но несмотря на шутки своих товарищей, Сервис твердо решил объездить нанду, как только позволит погода. По примеру известного вымышленного героя, он сшил для страуса упряжь из парусины и соорудил капюшон с наглазниками. Жак управлял своим двуногим конем, опуская то левый, то правый наглазник. Почему же это не получится и у Сервиса? Мальчик даже сделал ошейник из троса, с трудом надев его на страуса, который охотно обошелся бы без этого украшения. А вот капюшон на него нацепить никак не удавалось.
Так протекали дни в учении и в заботах о внутреннем благоустройстве Френч-дена, в котором пришлось сидеть безвылазно. Наконец ненастье равноденствия закончилось, солнце стало греть все жарче, ветер стих. В середине октября земля нагрелась и зазеленели деревья и кустарники. Теперь мальчики могли весь день находиться на свежем воздухе.
Теплую одежду — суконные брюки, фуфайки, шерстяные куртки — вычистили, починили и сложили в сундучки, а юные колонисты переоделись в более легкое платье и радостно приветствовали весну. Их не оставляли надежды на возможные счастливые перемены судьбы. А вдруг в эти края доберется какой-нибудь корабль, и моряки, проплывая мимо острова, увидят флаг и высадятся на берег...
Во второй половине октября охотники совершили несколько вылазок в районе двух миль вокруг Френч-дена. Поскольку надо было строго экономить порох и пули, Уилкокс наставил силков, куда попадались дрофы и пищухи, а изредка и мары — рыжие зайцы. Приходилось осматривать силки по нескольку раз в день, так как шакалы и дикие кошки часто уничтожали пойманную дичь, опережая охотников. Эти звери порой сами оказывались в старых и вновь выкопанных ямах-западнях на опушке леса. Иногда мальчики видели следы более крупных хищников, но те не показывались; однако охотники всегда были настороже. Донифан подстрелил несколько пекари и маленьких оленей гвазуи. За нанду никто не гонялся ввиду сомнительных успехов Сервиса в их приручении.
В этом все смогли убедиться утром двадцать шестого октября, когда упрямый дрессировщик все-таки решил прокатиться на своем страусе, на которого наконец напялили упряжь и капюшон. Все собрались на Спортивной площадке полюбоваться на интересное зрелище. Младшие смотрели на Сервиса с завистью, смешанной с беспокойством, и в решающий момент так и не осмелились попросить, чтоб он взял их покататься. Старшие только пожимали плечами. Гордон пытался было отговорить Сервиса от опасной затеи, но тот заупрямился, и в конце концов ему предоставили свободу действий.
Гарнетт и Бакстер крепко держали страуса, глаза которого были прикрыты наглазниками. Сервису после нескольких неудачных попыток удалось сесть на него верхом и крепко сжать с боков коленями. Затем он не очень уверенным голосом скомандовал:
— Пускайте!
Нанду, ничего не видя, сначала не двинулся с места. Но как только ездок приподнял наглазники при помощи веревки, которая служила и уздечкой, он высоко подпрыгнул и стремглав кинулся к лесу.
Сервис уже не мог управлять своим скакуном, летящим как стрела. Тщетно пытался он остановить нанду при помощи наглазников; мотнув головой, страус сбросил капюшон, повисший у него на шее, которую Сервис обхватил обеими руками. Затем сильный толчок сбросил незадачливого всадника, и он упал на землю в тот самый момент, когда нанду добрался до леса и скрылся меж деревьев.
Товарищи кинулись поднимать Сервиса; тот, к счастью, свалился на густую траву и не расшибся.
— Глупая птица! Глупая птица! — твердил он смущенно.— Попадись ты мне только!
— Ну уж теперь он никогда тебе не попадется,— ответил Донифан, которому доставляло удовольствие посмеяться над товарищем.
— Видно, твой друг Жак был наездником получше тебя,— сказал Уэбб.
— Это потому, что я не совсем приручил своего нанду,— оправдывался Сервис.
— Да и не мог ты его приручить,— сказал Гордон.— Утешься, Сервис, с этим нанду ничего нельзя было поделать. И запомни, что в романе о швейцарском робинзоне чему-то можно верить, а чему-то нельзя.