Последнее, еще более важное открытие сделали во второй половине дня, не доходя четверти мили до массива Оклендской гряды. Здесь характер леса изменился. Было больше прогалин, и благодаря обилию воздуха и солнечных лучей растительность расцвела особенно пышно. Величественные деревья высотой от шестидесяти до восьмидесяти футов раскинули свои широкие кроны, в которых щебетало множество птиц. Тут возвышался замечательно красивый южный бук, круглый год сохраняющий зеленую листву. Рядом кучками стояли не столь высокие, но тоже прекрасные деревья винтере. Их кора заменяет корицу и могла бы пригодиться шеф-повару колонии для приправ.
Здесь Гордон опознал пернеттиа — так называемое «чайное дерево» высоких широт, ароматная листва которого дает настой очень полезного и вкусного питья.
— Вот и нашлась замена чаю! — сказал Гордон.— Наберем немного этих листьев, а позже специально придем сюда, чтобы сделать запас на всю зиму.
Примерно в четыре часа дня мальчики добрались до скального массива; здесь он был не столь высок, как у Френч-дена, но такой же обрывистый и неприступный. Впрочем, это не имело никакого значения для путников, которые не собирались через него перебираться.
Пройдя еще около двух миль вдоль кряжа, они услышали журчание пенистого потока, сбегающего из узкого ущелья; его легко было перейти вброд.
— Это, наверное, тот самый ручей, который мы встретили в нашу первую экспедицию на озеро,— сказал Донифан.
— Тот, что был перегорожен камешками? — спросил Гордон.
— Ну да, потому мы и назвали его ручьем Запруды.
— Давайте перейдем на ту сторону,— сказал Гордон.— Уже пять часов, и лучше провести ночь около ручья под прикрытием больших деревьев. Если ничего не случится, я надеюсь, завтра вечером мы будем спать на наших койках во Френч-дене.
Сервис занялся приготовлением ужина. Опять жареная дрофа. Снова и снова — жаркое! Но было бы несправедливо упрекать за это Сервиса, не имевшего никакой возможности разнообразить меню.
Пока он стряпал, Гордон и Бакстер отправились в лес; один — чтобы поискать новые растения, другой — пустить в дело лассо или бола — хотя бы для того, чтобы положить конец шуточкам До-нифана. Не прошли они и сотни шагов, как Гордон, жестом поманив к себе товарища, молча показал ему на группу животных, пасшихся на поляне.
— Козы? — прошептал Бакстер.
— Во всяком случае, похоже на то,— ответил Гордон.— Попробуй-ка поймать!
— Живыми?
— Да, живьем. Хорошо, что с нами нет Донифана! А то бы он уже подстрелил одну, а остальные убежали бы. Давай тихонько подойдем поближе, да чтобы они нас не заметили.
С полдюжины грациозных животных, щипавших траву, пока не встревожились. Но вот одна из них, видимо, самка, стала принюхиваться и, предчувствуя опасность, насторожилась. Вдруг раздался резкий свист, и в воздухе пронеслись шары бола, ловко пущенные сильной рукой Бакстера с расстояния двадцати шагов. Бола закрутилась вокруг ног козы, а остальные животные из маленького стада мгновенно скрылись в густом лесу.
Гордон и Бакстер кинулись к упавшему животному, тщетно старавшемуся выпутаться. Козу крепко схватили, не дав убежать, а вместе с ней в их руки попали и двое козлят, инстинктивно жавшихся к матери.
— Ура! — вскричал Бакстер, ставший красноречивым от радости.— Ура! Это действительно козы?
— Думаю, скорее, вигони.
— А молоко они дают?