— Надеюсь, что нет, — отвечал тот.
— Тем лучше, ибо мне совсем не улыбается быть убитым в самом начале кампании.
— Поберегись, мой дорогой Анри, ведь волонтеры редко возвращаются назад, для них уже заготовлена пуля.
— О! Только бы она пощадила меня до Рима, — мрачно произнес Анри Формон.
Аннибаль ласково взял его за руку.
— Друг мой, почему ты не хочешь объяснить мне причину своей печали? Ты ошибаешься, не доверяя мне, ведь и мое сердце, и моя рука принадлежат тебе. Если, как я подозреваю, ты хочешь кому-то отомстить, это касается нас обоих!
— Друг Аннибаль, если я и задумал месть, мне так или иначе придется подчинить ее грядущим событиям. Да, в Риме у меня враг, которого я ненавижу всей душой, и молю Небо, чтобы он не обрел честной смерти от чьей-нибудь пули. Мне он нужен живым, чтобы я мог сам с ним поквитаться.
— Отлично! Возьмем его в плен, — предложил Аннибаль. — У меня есть один сапер, славный малый, силач, настоящий Геркулес, может на вытянутой руке удержать троих, Жан Топен, он им займется.
— Нет, — решительно отказался Анри, — если мы захватим этого типа в плен, он удерет. Да к тому же я еще ничего о нем не знаю.
— Надеешься встретить его в Риме?
— Именно!
— А кто тебе его покажет?
— Бог! Через два дня мы вступим в Рим.
— Нет, через два дня мы еще там не будем!
— Думаешь, нас задержат?
— Скорее всего. Даже наверняка! Если римляне не остановят нас силой, они будут чинить нам тысячу дипломатических препятствий и затягивать дело, так что мы долго еще будем топтаться на пороге города.
— Что за напасть! Только бы дожить до этого момента!
— Терпение и мужество, Анри, — серьезно посоветовал Аннибаль. — Видишь, чтобы пробраться в Чивитавеккью, уже приходится хитрить. Можешь судить о том, что нас ждет дальше.
— Тем не менее генерал Удино как будто не сомневается в успехе.
— Право, если он и дальше будет прибегать к подобным уловкам, как с этой прокламацией… Ей-богу, надо было привязать ее к пушечному ядру и дать залп по городу! Ладно, не время выказывать героизм, когда тебя вот-вот стошнит… Черт, опять морская болезнь скрутила… Прощай, друг, умираю… завещаю тебе мой нашейник… О!..