— Где? Какая обезьяна? Сигрид, проснитесь! — он легонько потрепал ее по плечу.
Она резко вскочила, оглянулась по сторонам и бросилась обратно в номер Лаврова.
— Это здесь обезьяна, Сигрид? — недоумевал Хорунжий.
Они ворвались в маленький гостиничный номер, где совершенно голый Лавров с наслаждением растирался после холодного душа колючим полотенцем.
— Вот сейчас обидно было! — с чувством сказал он остолбеневшим Сигрид и Игорю.
Глава 15
Искусство жить, искусство умирать
Невысокие горы сливались и переходили одна в другую, словно огромные застывшие волны. Папоротники сменились горным кустарником дикорастущего кофе. Он расцветал зеленью самых ярких тонов.
Плавные изгибы дорог и складки невысоких гор очень напоминали природу восточного Прикарпатья, только были совершенно безлюдными. Зато солнце сверкало здесь без устали и палило нещадно, совсем уж не на карпатский лад.
— Забавная история у вас получилась с этой обезьяной, — говорил Игорь своей попутчице. — Помню, мне отец рассказывал, как он с приятелем после вахты в Сургуте сняли роскошный номер на две комнаты. Открыли дверь, побросали свои геологические рюкзаки с палатками и спальниками и отправились в ресторан. Вернулись оттуда такими «кучерявыми», что не смогли найти в прихожей ни выключателя, ни входа в комнату. Тогда они развернули свои спальнички и переночевали прямо на полу этой прихожей.
— Ахахахах! — рассмеялась Сигрид. — А наутро?
— А наутро попрыгали на кроватях, чтобы никто не подумал, какие они дураки: заплатили за «президентский» номер, а спали у двери на коврике, как собаки.
— Ну, вместо меня на постели попрыгала обезьяна, — заключила Колобова.
— Конечно, был риск, что она бешеная, — согласился режиссер. — Но я обожаю риск.
— Тогда вы из тех, кто создает империи? — спросила шведка.
— Вы очень любезны, — не привыкший к таким комплиментам, коряво отблагодарил шведку украинец.
Дорога превратилась в «русские горки», «ленд роверы» то и дело с поскуливанием тормозов спускались в долины и вновь, надсадно подвывая, взбирались на крутые склоны.
— Сигрид — хорошая женщина, — неожиданно сказал Маломуж. — Конечно, у нее на все есть свое мнение, не всегда разумное, например, по поводу одежды… Я видел по твоему взгляду, что ты не одобряешь того, как она оделась…
— Не одобряю, — согласился Лавров.
— Почему ты ей об этом не сказал? — поинтересовался оператор.