Во взгляде Полковника мелькнуло что-то похожее на жалость.
— К маме поезжай. В Батуми. Она старенькая совсем, а ты и думать про нее забыл. Не по-людски это, — он принялся собирать со стола бумаги.
— Какая мама, о чем ты? — если бы не дрожащие руки, Босс, наверное, кинул бы в Полковника царившей в центре стола тяжелой хрустальной пепельницей. — Издеваешься? Она… ее… ее в абхазскую войну еще… зачем? Мало тебе, гад?
Полковника его вспышка почему-то не рассердила, скорее, наоборот.
— Вот адрес, — он выложил на стол довольно пухлый конверт. — Здесь же билет на самолет и твой новый паспорт. Если бы не мама твоя… если бы ее действительно… Лежал бы ты сейчас в овраге, заботы меньше. Исчезни, мразь! Все, разговор окончен. Дуй в аэропорт, и чтоб духу твоего здесь больше никогда не было. Ни в клуб, ни на квартиру не заезжать. Счета твои банковские заморожены. В конверте немного денег, до Батуми с голоду не умрешь, а там устроишься куда-нибудь… сторожем.
— А машина? — неожиданно вспомнил Босс. Вернее, бывший Босс. Он и сам понимал, что это глупо — раз уж все, даже имя, отняли. Но вот — вырвалось.
— Ты что, и это забыл? — Полковник изобразил удивление. — На кого БМВ твой оформлен? Тоже на Клыка? Вот он на нем и уехал. Обрадовался, чуть из штанов не выпрыгнул. Всю жизнь, говорит, о такой тачке мечтал.
И тут на Босса — бывшего, бывшего Босса — снизошло наконец долгожданное беспамятство. Он еще ощутил, как игольно-острые коготки вцепляются ему в ногу, — и провалился во тьму.
Глава 14
Клык с трудом осознавал, что происходит. Все это было настолько дико, словно он попал в какой-то фильм, причем в самую середину — так что непонятно просто все. События мелькали, как в калейдоскопе, то пугая, то изумляя, а то и вовсе заставляя столбенеть от недоумения.
Сперва его усадили в машину Босса и куда-то повезли. Клык начал мысленно прощаться с вольной жизнью. Ясно было, что Босса повязали. Вообще-то туда ему и дорога, надоел хуже горькой редьки, но ведь этот придурок наверняка постарается побольше своих грехов на Клыка перевесить. А грехов там — на десятерых хватит. Правда, далеко не все можно «перевесить». Клык прикинул, что на серьезный приговор наскребут вряд ли, дадут, скорее всего, — с учетом отсутствия судимостей и наличия приличного спортивного прошлого — условно. Ну, скажем, года два-три. Если, конечно, специально топить не станут. «Ну, может, и обойдется, кто я такой, чтоб меня топить? Вот без работы останусь — это действительно облом серьезный», — тосковал он, поглядывая на сидящих рядом с ним на заднем сиденье двоих в штатском. Лица у сопровождающих были равнодушно-бесстрастные. Те, что в голливудских боевиках именуются «покер-фейсом», лицом игрока в покер. Время от времени они с тем же отсутствующим выражением что-то бубнили в свои пуговки-рации.
Привезли его — тут он удивился уже всерьез — в квартиру Босса, где сдали с рук на руки лысому озабоченному дядьке в здоровенных очках и обвислом джемпере. Шея у дядьки была замотана толстенным шарфом, так что лысая голова казалась великанским яйцом, торчащим из огромного гнезда. Глаза у «яйца» слезились, а нос покраснел и распух. Время от времени Петр Петрович — так представился этот диковинный персонаж, больше похожий на пожилого учителя музыки, чем на оперативника, тем более — оперативника спецслужб.
— Чаю хочешь, гражданин Кривенко? — просипел Петр Петрович и оглушительно чихнул. — Я тут заварил. С малиной, может, полегчает, чего-то я совсем не в себе. С ума можно сойти, откуда у твоего Босса малиновое варенье? Ладно бы я на загашник с кокаином наткнулся, но малина… Ладно, ты это… не тушуйся. Хозяйствуй помаленьку, привыкай к человеческой жизни. Барахло твое из клуба ребята сейчас привезут.
Заметив оторопь Клыка, Петр Петрович несколько сбавил темп:
— Ты, я гляжу, вообще не в курсе событий? Глаза выпучил, как вареный окунь. Ну, давай по порядку. Квартира эта теперь твоя. Собственно, она и была твоя, Босс же ее на тебя записал, когда покупал. Очень удобно вышло, не пришлось теперь с бумагами возиться. Паспорт твой где?
— У него, у Босса. В сейфе лежит.
— Ты когда в него последний раз заглядывал?
— В сейф? Да никогда. Кто мне даст? Да и зачем мне?
— Да не в сейф, балда. В паспорт свой.
— Чего мне в него заглядывать? Не помню, короче.