Добро идет разными путями, но всегда куда-то ведет. Зло же – само себе цель. И то, и другое стремятся умножиться и возобладать, с тем только, что зло может питаться добром и становиться от этого сильнее, а вот наоборот не бывает никогда.
Она сжала пальцы в кулаки так, что ногти впились в мясо, и поспешила в сторону места, где смогла бы переночевать. Ее вел вперед чуть слышный шепот, но она не знала точно, куда именно направляется, а торопилась затем, чтобы обогнать полночь, после которой в лесу все стихает. Стихнет и шепот, тогда она останется одна.
Напрасно она глазами пыталась растопить сгущающуюся темноту, в надежде рассмотреть свою бойкую белую спутницу. Ее нигде не было, видно, затаилась в предчувствии наступления ночного покоя.
Тут она увидела лачугу на опушке леса. Нет дыма над крышей, нет собаки, которая дала бы знать, что внутри кто-то есть, и вздохнула с облегчением. Вот оно место ночлега, к которому она так стремилась.
Трилистник
Холодная тень свернулась у нее под грудью, стоило ей переступить порог. Просторная комната, почти без мебели. Земляной пол, в центре – огнище. Над ним вериги, на которых висит котелок, почерневший, пустой. В стороне сложены дрова. Кто-то еще недавно здесь был.
Она нашла внутри все, что нужно, но неясная угроза витала вокруг и наполняла неприятным чувством. Замерзшими руками разожгла огонь и тут же, рядом, устроила себе место для сна, не захотев ложиться в углу на чужую постель, покрытую шерстяным покрывалом бурого цвета.
Она не знала, что делать. Идти дальше нельзя, ночь. А здесь что-то предвещало ей недоброе. Угроза, которую она предчувствовала, могла быть впереди, могла прийти в предстоящей дороге. Ночь путнику не союзница, особенно путнице, которая одна идет через лес.
К тому же она оглянулась на тень месяца, а такое к добру не ведет. Решила остаться.
Задвинула засов, он взвыл стоном несмазанного железа. С кучи дров возле огнища взяла полено побольше, подперла им дверь и стала готовиться к ночлегу. Свернулась калачиком возле тлеющих углей. Сверху умышленно придушила их сыроватым поленом, которое будет гореть медленно, и ночью огонь не угаснет, потом завернулась в свою накидку, большой шерстяной платок, который мать связала прошлой зимой, он был зеленее молодой ранней травы во дворе их дома. Это ее немного согрело и успокоило.
Марика решила на заре поискать в лесу светящиеся капли живой воды фей. Они скапливаются в пазухах листьев под деревьями, чей ствол разветвляется натрое и которые растут прямо из самого корня и никогда не видят солнца. Эти прозрачные капли, слезы фей, целебны, они могут смыть с души любую муку, если девушка даст им стечь со своих ресниц. Самым трудным было найти их и узнать, но ей не впервой искать в лесу ведомые и не ведомые чудеса.
Найдет хоть одну каплю – и прогонит тень, что в груди поселилась.
Ее начал брать сон. Огонь затрещал и разгорелся, словно ночь изо всех сил дунула на него ветром. Но все было закрыто, откуда взяться ветру, и Марика подумала, что то полено, которое она посчитала сырым, было просто влажным снаружи, а изнутри сухим и звонким, вот оно и занялось. Встала, чтобы приглушить огонь другими дровами, потолще, но, принявшись вытаскивать их, обрушила всю поленницу.
Сонная, она рванулась в сторону, чтобы ей не поранило ноги. Огонь полыхал. Живо играли тени. Окончательно проснувшись и не думая больше о сне, она быстро присела и принялась укладывать рассыпавшиеся дрова.
Прямо перед ее глазами белела стена. Ей показалось, что на стене что-то нарисовано, углем, тут же решила она, потому что рисунок был темным и ясно начерченным. Трезубец. Небольшой, размером с ее ладонь, тщательно выполненный, он то исчезал, то снова возникал среди теней, игравших на стене. Где-то она его уже видела, в ней забрезжило какое-то неясное воспоминание. Она рассматривала, как зубцы трезубца закругляются в овальную форму трилистника, похожего на листок клевера.
Потерла глаза, потом опустила взгляд, стараясь не смотреть ни на стену, ни на узоры на ней. Подняла с пола упавший с плеч платок.
Ни платок, ни близость огня не помогали. Ее бил озноб.
До утра она так и не заснула. Время от времени, как бы приступами, ее охватывал обманчивый полусон. Перед глазами проносились тени, и она сопротивлялась, стараясь не оказаться во власти призрачных видений. Как только рассвело, с облегчением вышла наружу. Вместо того чтобы продолжить путь по дороге, ведущей к ближайшему селу, к людям, она по беспутью устремилась в лес.
На поиски воды фей.
Ни пения птиц, ни дыхания ветра, ни шума листьев не было слышно.
ebooksa