Пир князя Владимира

Человек боится всего, чем не может править. Рано или поздно он уничтожает то, что себе подчинить не может. Тень бескровна, но она знает, что не неуничтожима. Поэтому и скрывается, как и любое другое добро или зло, обитающее между этим и тем светом.

Марика рассказала Никите эту историю, уверенная в том, что именно такое таинственное существо, которое борется с человеческими страданиями, и посетило ее тогда в лачуге, когда под грудью у нее угнездилась стужа.

– Так это же ангел, ты рассказываешь о каком-то ангеле! – Никита выставила подбородок и подняла брови. Прежде чем сделать такой вывод она, откинувшись на спинку кресла, как зачарованная, до самого конца выслушала рассказ матери.

Марика, словно желая оправдаться, развела руками, обнаженными до локтя. Она рассказывала то и так, как слышала от своей матери.

– Ты должна знать, тень существует. И это знание, вместе со всеми другими, которые ты еще приобретешь, должна передать своей дочке. Чтобы и она, когда птицы затихнут, открылась неизвестному, которое хоть и пугающе и недоступно для познания ни мужчине, ни женщине, однако поддерживает равновесие, следя за тем, чтобы грехи человеческие не утопили мир.

Капля смолы, как слеза

Тайна лучше всего будет спрятана, если ее на распутье, на перекрестке ветров и неведомых сил доверить на хранение земле; лишь кости грешника она быстро из себя извергает, все другое сокровенное хранит.

И в таких местах обитает истина, тройное распутье неистину не держит, вихрем ее в клубок завивает и по одному из путей дальше посылает. Неистина – это один из тех грехов, что могут перевесить при взвешивании добра и зла, если в одном месте ее много накопилось; распутья развеивают ее вес.

Тем, кто без дела, распутий лучше избегать. Если кто, шагая своей дорогой, тут пройдет не задерживаясь, ничего с ним не случится. Но если остановится подольше, тем более если заночует, в нем могут угнездиться грехи, из тех, что ветрами разогнаны. Тот же, кто знает, как вести себя с трехструйным, может потребовать ответа на мучающие его вопросы и узнать истину, сквозь три ветра просеянную.

Когда Бог еще ходил по земле, встретились с ним на одном распутье разбойники.

Подняв на него руку с намерением вырвать суму, которая у того на плече висела, один из них обратился в ветер и улетел. Второй, сжалившись над старцем перехожим, замахнулся, чтобы его защитить, да тут же сам стал ветром, а на распутье живучка выросла, которая тайны хранит, чтобы своим шепотом и шелестом пересказывать их избранным. Третий, увидев, что с ними произошло, пустился бежать, и превратился в блуждающий ветер, который чаще всего на утренней заре поднимается и развеивает все, что его злобный товарищ сотворил ночью.

Поэтому там, где ветра сталкиваются на распутье, в безопасности может переночевать только тот, кто понимает их язык.

– Я родилась и выросла на асфальте, а от бабкиных рассказов страх берет! И хуже всего то, что они лезут в голову в самый неподходящий момент. Ну, застала нас ночь на распутье, так и что? Я не проводник, да и он, что он мог сделать, если на дорогу неожиданно обрушился камнепад и дальше было не пробраться. Завтра целый день потеряем, пока вернемся назад и пойдем в лагерь обходным путем. Ха, кто его знает, может, этой ночью ветра мне и шепнут какую-то тайну.

Бабка, которая о чем только не рассказывает, о моем происхождении молчит как воды в рот набрала. Говорит, что в свое время сама все узнаю. Это ее распутье могло бы открыться мне, пока сплю, шепнуть тайну.

Ох, скорее бы добраться до кровати, уж когда нас расселят по комнатам, я лягу и…

Внучка Марики, Никитина дочка, провела ночь в гостинице на перекрестке трех горных дорог. Перед тем как лечь, взбила подушку, чтоб было удобнее спать, а когда утром, еще толком не проснувшись, сунула под подушку руку, то извлекла прядь рыжих волос. Она твердо знала, что накануне ее там не было. И спрятала среди своих вещей.

Вернувшись из поездки, долго стояла перед картиной, той, что принес ей мужчина, вокруг которого с тех пор вились все ее мысли. Потом открыла шкатулку и разложила на комоде все находившиеся в ней предметы.

Крепко взявшись руками за край комода, нахмурив брови и немного вытянув вперед шею, напрягая память и подыскивая слова, принялась повторять что-то непонятное. Белая шелковая блузка натянулась на спине, на ней проступили пятна пота. Странный чужой, но музыкальный язык разборчивым женским шепотом открывал ей тайну, которую она с жадностью вбирала в себя. Язык был хазарским, как пояснил ей голос. К своему удивлению, она все поняла. И запомнила.

Все вещицы положила обратно в шкатулку.

А что касается пряди волос, то теперь она знала, куда ее следует отнести.