— Забери меня, — прозвучал знакомый нежный голос. — Алекс, найди меня.
Он знал, то должен отыскать ее, настоящую, среди сотен зеркальных двойников, и что у него нет права на ошибку. Если он промахнется, укажет неправильно, выберет не то отражение, Кайра исчезнет навсегда. Алекс больше не увидит ее.
— Скорее, — умоляла Кайра. — У меня почти не осталось времени.
— Сейчас, сейчас, — бормотал он.
Алекс бегал по коридорам, мучительно вглядывался в знакомые черты, кружил по лабиринту, всем своим существом ощущая, как отведенное ему время уходит, просачивается, словно песок сквозь пальцы.
Он боялся вскинуть руку и сделать выбор, который мог оказаться неверным. Но и медлить было уже невозможно. Алекс упал на пол, прижимая ладони к глазам, и закричал:
— Я не могу! Я не знаю, где ты! Больше не знаю, кого мне искать!
Он проснулся в холодном поту. Горло саднило от крика, дыхание причиняло боль.
Сейчас, чувствуя, как шасси оторвались от земли, и большая крылатая машина понесла его за океан, Алекс подумал, что это правда. Он и сам не знал, кого ему искать. Где она — настоящая Кайра, которую он любил.
Часть вторая. Отрывки из дневника Алекса
31 декабря 2020 года
Новый год для меня теперь похож на поминки. Пить хочется не чокаясь. Улыбка сползает с лица, как старайся присобачить ее на место. Мысли в голове вертятся одна другой мрачнее.
Хотя одна удачная все же попалась — купить вот этот блокнот, куда я теперь пишу, и начать вести дневник. Когда тебе не с кем поговорить, некому не то что душу излить, а даже просто правду сказать, чистые страницы — это самое то. Царапаешь острым пером по живому, оскверняешь чернилами невинные белые листы, поганя их своими признаниями, и точно знаешь, что более покорного и внимательного собеседника тебе не найти.
Продавщица в магазине посмотрела на меня так, будто приговорила к пожизненному заключению в палате с мягкими стенами и решётками на окнах, и перекатила комок жвачки из-за щеки за щеку. Придурка, который ворвался в магазин перед самым закрытием и с порога потребовал блокнот, хотелось послать по известному адресу, но она все же сдержалась.
Блокнот шикарный. Толстый, обтянутый красной кожей. С умилительной закладочкой. Держись, дружище. Терпи.
В США Новый год не такой глобальный, долгожданный праздник, как в России. Никакой не рубеж, когда полагается загадывать желания и делать вид, что веришь, будто они исполнятся. Здесь народ пышно, с придыханием и паточно-сладкой радостью отмечал Рождество, и до 31 декабря запала мало у кого хватило.
А скорее всего, большинство квартир попросту пустые: все разъехались на каникулы. Отчитываются об успехах, достигнутых в ходе построения великой американской мечты. Звенят бокалами на берегу океана, сверкают белозубыми улыбками.
Сейчас два часа ночи, но во всем городке горит мое окно, да еще одно, в корпусе напротив. Тоже какой-то бедолага мается. У меня мелькнула мысль сходить к нему, выпить вместе, но я ее отбросил.
Может, там никакой не бедолага. Может, он как раз счастлив: сексом, например, занимается. Или деньги считает. А может, это вовсе никакой не он, а она — целеустремленная, продвинутая, повернутая на своей независимости и принципиально не бреющая ноги и подмышки. Я тут таких навидался. Позвонишь в дверь, а потом окажется, что домогался в грубой форме.
Жалею, что не сразу стал вести дневник. Но хорошо, хоть сейчас додумался. Квартиру мою не обыщут, никто его не найдет. А если я почувствую, что это может быть, то сожгу. Но все же на видном месте оставлять тоже не годится: спрячу туда же, где храню дневник Кайры.