Фараон

Ни один, ни другой не сомкнули глаз, опасаясь неожиданного прихода жреца – уаба, то есть «чистого», отвечавшего за уборку и поддержание порядка в храме. Случись такое, Лузи бы его убил.

Но никто их не потревожил, и скоро небо на востоке окрасилось в розоватые тона.

Еще пара часов – и Тутмос придет, чтобы провести утренний ритуал пробуждения силы созидания, даже не подозревая, что в самом сердце храма его поджидает смерть…

Лузи потянулся:

– Близится час нашего триумфа, верный мой слуга! Исполни же свою миссию!

Бак встал, унылый и сгорбленный. Возражать бесполезно.

* * *

После ритуальных омовения и облачения в одежды фараон отправился в храм с дочкой и псом по кличке Геб, который с некоторых пор ходил за ним тенью. Маленькая Меритамон присоединится к женскому хору, приветствующему возрождение света, когда государь выйдет из святая святых, где в одиночестве общается с божеством…

Охранники царя рассредоточились на дороге между дворцом и священным храмовым комплексом.

Лузи, сидя на корточках возле стены, видел, как царь входит в свой любимый храм – «Блистающий памятниками».

Пользуясь утренним сумраком, сириец пошел следом, сохраняя дистанцию. Когда оба окажутся в храме, Тутмоса уже ничто не спасет…

Царь задержался у барельефа с изображением Сатьи. Прежде чем снять печать с дверей, ведущих в наос, он почтил ка – бессмертную сущность великой царской супруги.

Лузи переполняло волнение. Столько лет унижений и ненависти… Мгновение – и он смоет их кровью тирана!

И когда он уже готов был броситься на царя, залаяла собака.

Старенький Геб вцепился своими клыками убийце в ногу.

Разъяренный Лузи пнул его в живот, но пес, забыв о боли, не отпускал. Сириец как раз собирался перерезать ему глотку, когда Тутмос обернулся и увидел еще одного чужака.

Бак, как бешеный, набросился на своего бывшего господина и принялся молотить его кулаками, не обращая внимания на кинжал, разрывавший его собственную плоть.

* * *

Заботами придворного ветеринара Геб-спаситель выздоровел и, обожаемый царской семьей, проживет еще много счастливых дней… Лузи умер, ему проломили череп. Тяжело раненного Бака ждет суд, однако есть и смягчающие обстоятельства: он не открыл калитку сообщникам Лузи, и всех их задержали. А кроме того, он решил рискнуть своей жизнью, только бы спасти царя.

Основательное расследование не выявило более никаких подпольных организаций сирийцев. Под защитой Сатьи Тутмос и впредь будет проводить утренний рассветный ритуал, в благости пробуждая силы созидания – первоисточник всякой жизни.

122

На пятьдесят четвертом году своего царствования, в шестьдесят один год, я вижу, как вздымается в восточной части Карнака гигантский обелиск[115], символизирующий первый луч света, сотворивший этот мир. Ярчайшее украшение нового храма, он станет предметом ежедневного культа, цель коего – почтить духовное начало, присутствующее в материи. Эта громадная каменная игла пронзит небо, дабы оно одарило нас своими благодеяниями.