Спустя некоторое время Фриц и его проводник вышли в темноту. На улице в лицо им ударил свежий ветер. По небу плыли свинцовые облака. Луна с трудом пробивалась сквозь тучи, а временами вообще исчезала за ними. Им повстречался польский солдат, но они даже не заговорили с ним.
Скоро они оказались на шоссе, ведущем в Люблинец. Фриц узнал дом возле остановки автобуса. Два дня назад он с друзьями пересек шоссе, двигаясь в обратном направлении. Фриц полагал, что проводник от этого места поведет его через поле, однако тот как ни в чем не бывало шел по улице. Возможно, он хотел сократить путь. Дул холодный ветер, и Фриц поглубже натянул шляпу на голову и поднял воротник своего темного пальто.
Он не раздумывал, надо или не надо переходить дорогу, все его мысли были заняты Андре, который действовал так неосторожно. Неужели он забыл о случае в лесу под Гербами и как они оттуда вырвались? И это в то время, когда Центр требовал, чтобы они строго придерживались правил конспирации! Почему он не поддерживал связь только с Тадеушем и Срокой?..
Когда Тадеуш рассказывал о неосторожности Андре, Фриц молчал, а сейчас его охватила такая ярость, что он уже не мог сдерживаться. С каждым шагом в душе у него росло раздражение. Фриц так углубился в свои невеселые мысли, что даже не сразу обратил внимание на одинокий огонек, который двигался им навстречу. Однако спустя несколько секунд он все же заметил его.
— Что это за свет? — удивленно спросил он солдата. — Кто там может быть?
— Видимо, это полицейский объезжает свой участок, — спокойно ответил ему солдат. — Только им разрешается ночью ездить с зажженными фарами или фонарем.
— Ты с ума сошел! Ведь он же нас задержит!
— Не думаю. Здесь они ведут себя спокойно.
Бежать в поле или прятаться в кювет было уже поздно. Фриц лихорадочно соображал, как он должен вести себя, если их остановят. В бумажнике у него лежали документы на имя монтера Вольфганга Шнайдера из Мюнхена, а направляется он в Краков в служебную командировку для закупки материалов для своей фирмы. Подобные документы имели и остальные члены их группы. Бумаги были вполне надежными, но гитлеровские власти время от времени заменяли документы, поэтому дело могло осложниться.
Фриц решил отвлечь внимание полицейского вопросами, чтобы тот не заподозрил его в чем-то плохом. «В крайнем случае мне придется ударить его первым, иначе из затруднительного положения не выйдешь».
Полицейский, не доехав нескольких метров, заметил пешеходов и свернул на проезжую часть дороги. Свет его фонарика бегло скользнул по их фигурам, и велосипедист проехал мимо.
«Ну, мне явно повезло», — подумал Фриц, когда нервное напряжение несколько спало, и только тут заметил, что на нем советские армейские сапоги, которые хорошо защищали его ноги от сырости и холода, но при задержании полицией послужили бы красноречивым доказательством его связи с русскими. Пистолет Фриц привязал стропом от парашюта, чтобы не потерять его при переползании или перебежке, и это тоже могло броситься в глаза.
Разозлившись на самого себя за эту оплошность, Фриц развязал строп и спрятал в карман. Более того, он даже не забыл сделать солдату замечание:
— Ты очень неосторожен. Если бы ты его заметил раньше, мы могли бы незаметно сойти с шоссе. А если бы нас с тобой схватили, то плохо пришлось бы не только нам одним. Ты это понимаешь?
— Мы сейчас свернем с дороги вправо, — сказал солдат, по-хитрому уходя от ответа на заданный ему вопрос. Пройдя несколько шагов, он сказал: — У Тадеуша в группе я нахожусь всего несколько дней. Мне пришлось сбежать из дому, так как я получил повестку, которая обязывала меня явиться на военные работы.
Фриц только теперь удивился, что Тадеуш дал ему в проводники шестнадцатилетнего паренька.
— Как тебя зовут? — спросил он поляка.
— Йозеф Провда, — обрадованно ответил паренек и рассказал, что дома у него осталась мать, которая умерла бы от горя, если бы его забрали в солдаты и послали на фронт. Чтобы не огорчить мать, паренек и вступил в Армию Крайову.
Фрицу пришлась по душе откровенность паренька, признавшегося, что он многого боится. Йозеф понимал, что Тадеуш вряд ли будет доволен его поведением. Боязнь смерти, как известно, отнюдь не является постоянной движущей силой, а таких малолеток в польской армии немало. И если все они будут стремиться спасти себя, то уже одним этим поставят Тадеуша на грань риска.
Неожиданно впереди возникли очертания железнодорожного полотна, а за ним и дом Франтишека. Света в нем не было. Они легонько постучали в окошко. Хозяйка впустила их в дом. Андре они нашли в кухне. Он был в хорошем расположении духа и разговаривал с хозяином. На столе стояли пустые кофейные чашечки и тарелка с остатками печенья.
ebooksa