Радиосигналы с Варты

— Не стреляйте, ребята! — вдруг раздался голос снизу. — Это же я! — Это был Ян Сойка. — Вы зря перепугались. Тот полицейский — мой родной брат. Он просто зашел ко мне на минутку и уже ушел.

— Так мы тебе и поверили! В доме полно фашистов, только они попрятались! — выпалил Андре, направляя дуло автомата в грудь крестьянину. — Будет лучше, если ты скажешь правду!

— Да ты пошли кого-нибудь из своих ребят, пусть убедятся собственными глазами, а если я наврал, то можешь меня застрелить, — проговорил Сойка.

Когда Андре опустил автомат, Сойка рассказал им, что его брат слишком стар для того, чтобы служить в вермахте, поэтому его и забрали служить в полицию. Борцом Сопротивления он, правда, не стал, но и мерзавцем тоже не был. Он и раньше хотел навестить брата, но у него не было то увольнительной, то удостоверения на право пересечения границы.

— А сегодня ему выдали документы только для того, чтобы он среди ночи на несколько минут забежал к тебе? — подозрительно спросил Эрнст. — Не слишком ли это странно, а? Любопытно, почему он не пришел к тебе утром? Или ему еще куда-нибудь идти надо?

— Он служит в полицейском участке в Ченстохове.

— Скажи, а он спрашивал, кто находится у тебя в гостях и кто сначала подходил к двери?

— Нет, он об этом ничего не спрашивал. — Сойка покрутил головой. Ему и самому только теперь показалось подозрительным столь странное проявление любви брата к нему. Он подумал и решил, что партизанам лучше всего уйти из его дома, ну хотя бы к сестре Ванде, дом которой не так далеко отсюда.

Партизанам предложение Сойки не очень понравилось, так как брат-полицейский может зайти и в дом к сестре. Однако все же пришлось согласиться с хозяином. На этом же настаивали и польские солдаты, которые хорошо знали Ванду и доверяли ей, верной и бесстрашной подпольщице, хотя сама она, как и все из семьи Сойки, была фольксдойче. А вот ее муж, польский железнодорожник, был на удивление труслив, правда, к счастью, гнева собственной супруги он боялся больше, чем фашистов.

Новое убежище для группы Андре находилось в глухом лесу. Ванда, живая, расторопная женщина, радушно распахнула перед партизанами дверь своего дома. Единственное, что ее пугало, это их количество. Двоих бойцов оставили внизу, на посту, остальные же разместились на ночь в маленьком подвале, над которым еще не была подведена крыша и куда холодный ветер задувал сквозь балки перекрытия. Под утро стало еще холоднее.

В остальном жизнь в небольшом домике текла отнюдь не плохо. Трусливый супруг хозяйки дома вообще не показывался гостям на глаза. Ванда сама заботилась о них и охотно согласилась готовить им. Чугунков и мисок у них хватило бы на всех, а вот продуктов осталось всего-навсего на один постный супец. Выручили ее солдаты из группы Тадеуша. В соседнем лесничестве у них был знакомый лесничий, который не возражал, чтобы они постреляли на его участке что-нибудь из дичи, с уговором, что половина добычи останется ему.

На охоту отправились Эрнст и Алексей, а тем временем остальные товарищи занялись шифровкой радиограмм. Нужно было информировать Центр о событиях последних дней и попросить, чтобы оттуда немедленно известили по радио отряд Невойта о грозящей ему опасности, ведь кое-какие детали свидетельствовали о том, что и сам Невойт не сумеет раскусить предателя.

Одновременно было принято решение, что из села Дроневички связь с центром будет осуществлять лишь Фриц. Его рация находилась на чердаке дома. Во время проведения сеанса радиосвязи Вилли и Макс внимательно наблюдали за местностью. Макс, например, всегда работал с рацией спокойно, когда знал, что Фриц находится где-то рядом. Видимо, подобное чувство испытывал и его друг.

Однако Вилли чувствовал себя беспокойно. Ему невольно вспомнился случай, имевший место в Дроневичках. Тадеуш по своему усмотрению организовывал опорные пункты, убежища, назначал и посылал в разные места своих хороших знакомых, образовав таким образом целый лагерь нелегальных борцов, мимо которого враги могли пройти мимо и не заметить, так хорошо все было замаскировано.

Вполне возможно, что фашисты уже заинтересовались Дроневичками. Вилли заметил нечто подозрительное, когда сменялся и передавал пост Фрицу. Утром, часов в девять, когда они расположились в доме Ванды, солнце уже ярко светило и было хорошо видно, как из сосновой рощицы, росшей возле дома, вышел какой-то мужчина в гитлеровской форме. Сначала он показался Вилли похожим на отпускника, так как был без оружия и без ремня с портупеей да и прогуливался как-то небрежно, словно прохожий. Но затем солдат подошел вплотную к изгороди и внимательно осмотрелся, а потом огородами направился к дому Яна Сойки.

Возможно, это был просто случайный прохожий, но последовавшее затем событие еще больше обеспокоило Вилли. Утром по дороге прошло вооруженное подразделение численностью до сорока человек. Пройдя метров пятьдесят, подразделение свернуло направо и скрылось в лесу. Ванда, которой Вилли рассказал об увиденном, очень сомневалась, что солдаты шли на занятие. По ее мнению, это мог быть только карательный отряд. Неясно было только, куда они направлялись.

Через день подобная картина повторилась, только в первый раз гитлеровские солдаты шли по дороге, а во второй раз они прошли вдоль забора. Вилли уже не мог скрывать своих опасений и все рассказал товарищам.

Эрнст и Андре не хотели его и слушать.

— Хороши же мы будем, если каждый раз, как увидим какого-нибудь фашиста, станем давать деру, — отчитал Эрнст друга. — Тогда нам только и придется радировать в Центр о перемене своего месторасположения, а не о выполнении полученного задания.

— Мне кажется, что мы спокойно можем оставаться здесь.