Венгерская вода

После этого он отправился дать указания повару. К ужину Илгизар должен был прийти с дочкой и Злат, на правах хозяина хотел угостить их на славу. Задержавшись у выхода он повернулся ко мне:

— Ты слуг своих наряди как следует. Они с нами ужинать сядут. И платок этот на лицо пусть не одевает — есть же будет. Никто его чужой не увидит, будут только свои, по семейному. Очень уж девчонке хочется увидеть настоящего арапа. А ты, — Злат повернулся к Баркуку и сделав торжественное лицо, величественно поднял ладонь, — на сегодняшнем ужине будешь сидеть возле меня по правую руку.

Перед ужином доезжачий выполнил своё обещание — вручил Баркуку длинный узкий кинжал с лёгкой деревянной рукояткой. Он покоился в мягких ножнах, к которым был приложен кожаный пояс с тиснёным узором.

Видно было, что Симба чувствовал себя неловко, впервые в жизни оказавшись за одним столом со своим хозяином. Зато Баркук, облачившись в мой шёлковый халат, буквально напыжился от удовольствия и важности. Несмотря на все эти вольности, женщине за столом с мужчинами было не место и дочку Илгизара угощали отдельно. Лишь, когда все насытились, она села болтать с Симбой и Баркуком, а мы продолжили разговор у накрытой скатерти.

Илгизар выглядел усталым. Оказалось, что после утреннего разговора со Туртасом, он буквально сбился с ног, не присев за весь день.

— Когда он мне рассказал про сапоги, я никак не мог отделаться от ощущения, что мне это что-то напоминает. Пока не осенило. Помнишь ту старую историю со свиной ногой? Когда её подбросили во двор к мусульманам, переодевшись в одежду Санчо? Это та самая история, Мисаил, про которую мы тебе рассказывали. Все тогда думали, что убитый, в одежде Санчо, это он и есть. Пока не нашли его сапоги. Диковинные такие сапожки, вторых в Сарае было не найти. Приметные. Так вот их не надели, потому что сшиты были они по мерке. Точно по ноге. Злоумышленнику не налезли. Вот он и забрал всю одежду, оставив сапоги. Обувь твоего брата тоже была сшита по мерке. По ноге. Другому человеку её никак не надеть, если ступня больше. А тот сапог, в котором приезжал человек, назвавшийся египетским купцом был бы твоему брату сильно велик. Беда не велика. Можно портянку побольше намотать. Только ведь неудобно. Да и жарко летом в толстых портянках. В Мохши сапожников полно. За один день могут сшить сапог по ноге. И недорого. Деньги у твоего брата были.

Илгизар поделился своими мыслями с Туртасом, а тот передал ему весь слышанный им разговор между мною и Златом. О любви Омара к нарядам, пристрастии к сладкому. После чего наш служитель наук, по его собственному выражению, взял ноги в руки.

Первым делом он без малейшего смущения перерыв мои вещи, взял ключ и отправился в амбар, где были сложено имущество брата, откуда бесцеремонно изъял пару дорогих халатов, шапку и пояс. Стражники только настороженно наблюдали за этим, но их успокоил Туртас. После чего вчерашний учитель несмышлёных отроков, как взявший след охотничий пёс побежал к местному имаму, навещавшему Омара, посетил москательщиков, к которым тот приходил, а потом отправился на постоялый двор, где мой брат жил все время своего пребывания в Мохши. Везде разговор шёл о том, как выглядел Омар, во что был одет. Ни один не вспомнил, чтобы купец поразил его своим нарядом. Ничего не запомнилось, ни бросилось в глаза. Народ в Мохши не избалованный, роскошную шапку, искусно вышитый халат или драгоценный пояс должны были заметить и запомнить. Однако не запомнили. Значит мой брат был одет так, что сливался с городской толпой. Предъявленные вещи точно никто из собеседников не видел.

После чего Илгизар взялся за повара с постоялого двора. Тот тоже не вспомнил ничего особенного. Но одно утверждал точно. Постоялец никогда не требовал мёду. Ни разу! Ни к пшеничным лепёшкам, ни к каше из лучшего очищенного проса. К себе в комнату тоже вряд ли таскал. Там и посуды никакой не было. Орехи лесные, было дело, грыз во дворе.

Получалось, что брат здесь в Мохши совершенно не следовал своим привычкам.

Теперь Илгизар спрашивал меня, хорошо ли я помню какого роста и сложения был мой брат. Омар был чуть ниже меня, но немного плотнее. Мысль была понятной. Теперь уже она захватила остальных. Отыскали среди стражников человека статью похожего на Омара. Ему даже его сапоги оказались впору. Прихватив ещё несколько человек: повыше, пониже, потолще, отправились на постоялый двор. Где поставили их в ряд лицом к ограде. После чего по одному звали хозяина и слуг, требуя показать того, кто на их взгляд больше всего был схож с Омаром. Когда мы вернулись, не было уже почти никаких сомнений. В Мохши мой брат подрос и раздался в плечах.

В трапезной мы застали Симбу, с увлечением рассказывавшего Магинур и Баркуку про дальние страны. Огромных слонов с бивнями в руку человека, бегемотов, шкуру которых не пробивает копьё, львов, диковинных жирафов с шеей в два человеческих роста. Девушка взирала на него с восхищением, как на сказочного джинна.

— А ты видел птицу Рух? — вдруг спросила она, — Которая уносит слонов?

— Это сказка, — улыбнулся Симба, — Её знают даже в этих краях?

— У меня есть книга. Она называется «Тысяча ночей». Персидская. Её привёз из-за моря воспитатель моей матери. Он был сказочником. Я его никогда не видела, мне мать с отцом про него рассказывали. В ней много картинок.

— Покажешь? — сразу встрепенулся Баркук.

— Конечно. Хоть сегодня отпрашивайся к нам ночевать. Посмотришь.

— Что же ты мне не показала, когда я у вас ночевал? — присоединился к их разговору Мисаил.

— Ты не просил. Ты всё время обсуждал что-то с отцом и всю ночь вы чем-то дымили в его лаборатории. Приятели отца обычно не любят сказок. Зато моя мама была сказочницей.

Дальше я не слышал их болтовню. Нам не терпелось обсудить, что мы узнали.