— Убили и ограбили! И намного? — полюбопытствовал градоначальник, выслушав консула.
— Точно не известно, но, во всяком случае, общая сумма похищенного велика.
— И вся в валюте?
— Преимущественно, хотя должны были быть и николаевские и керенские деньги. Я думаю, что, имея такие веские улики, как похищенные золотые вещи, наличие живого свидетеля, господина Апостолаки, видевшего и грабителей и подосланного ими кавказца, — указал консул на тревожно глянувшего на него подручного, — а также и нашего почтенного настоятеля, который также мог бы узнать этого человека, я думаю, что преступление, если за него возьмутся опытные люди, сразу будет раскрыто. Как консул страны, которой нанесен урон, я настаиваю на этом. Преступники никуда не могли скрыться за одну ночь, они, по всей вероятности, еще в Ростове. Это облегчает работу следственных властей. Нужно еще учесть то обстоятельство, что все грабители — кавказцы, что тоже поможет делу розыска. Я настоятельно прошу вас, господин полковник, передать это дело опытному человеку, найти и арестовать злодеев, а все похищенное у бедного Касфикиса отобрать у них и передать в греческое королевское консульство.
— Натурально! — согласился Греков. С минуту он напряженно о чем-то думал и затем решительно сказал: — Есть, есть, господин консул, такой человек. Решительный, опытный. В таких делах, что называется, собаку съел. Это войсковой старшина Икаев. Сам горец, кристальной чистоты и честности человек. Он распутает это дело.
— Я слышал фамилию этого офицера. О ней много говорят в городе… конечно, хорошего, хорошего, н-но… — консул замялся, — но, видите ли… Я, конечно, вполне доверяю вашему выбору, однако полковник Икаев сам горец, кавказец, у них, на Кавказе, как говорят, свои обычаи и законы, и я боюсь, что если следствие обнаружит своих… — консул поправился, — то есть горцев своего племени, то полковник Икаев, связанный обычаем и традициями и прочими условностями гор, не сможет…
— Господин консул! — вставая с места, оскорбленно воскликнул Греков. — Войсковой старшина Икаев — офицер русской армии и мой помощник. Я не знаю порядков и традиций в греческой армии, но в своей Донской я их отлично помню. Честность, прямота, самопожертвование, храбрость и вера в бога — вот что такое русский офицер. — И, продолжая стоять, он сказал: — Поручаю это дело войсковому старшине Икаеву.
Консул и остальные поднялись. Прием был окончен. Консул, прощаясь, сказал:
— Я очень уважаю доблестную Донскую армию и всех ее офицеров. Прошу передать привет полковнику Икаеву.
Вместе с молчащими спутниками он направился к выходу.
***
Войсковой старшина Икаев начал следствие на следующий же день. К одиннадцати часам утра он вызвал на допрос свидетелей — Апостолаки и настоятеля греческой церкви. Священник пришел один. Несмотря на розыски подручного, его в. этот день нигде не нашли, не нашли его и позже. К вечеру выяснилось, что дальновидный Апостолаки через два часа после беседы с градоначальником бежал на Кубань, где у него были родные. Опрошенный Икаевым священник был крайне молчалив. Он сразу же отказался от своих предварительных показаний, заявив, что никого не видел и никакого кавказца к Касфикису не вводил. Говоря это, он со страхом посмотрел на высокого, смуглого, черноусого офицера в черкеске, очень напоминающего ему… Настоятель даже вздрогнул, когда Икаев поглядел пристально на него.
Вернувшись домой, настоятель долго мыл руки каким-то особенным душистым мылом, потом покрестился на иконы и прошел к консулу. Сев рядом, они долго о чем-то шептались, покачивая головами.
— А что сделаешь? Ничего! — разводя руками, сказал консул и горестно поник головой.
Ночью он написал обстоятельный доклад в Грецию о загадочной смерти и ограблении купца Касфикиса.
Через день следствие было закончено. Выяснилось, что убийцей был некий грек Апостолаки, компаньон убитого, сбежавший неизвестно куда.
Вызванный вторично в комендатуру градоначальника, настоятель греческой церкви подтвердил это заключение, зажвив следователю, что он и сам подозревал в убийстве Касфикиса скрывшегося от следствия Апостолаки.
***
— Что это, батенька мой, такое? Греки какие-то исчезают, ценности у них грабят на большие тысячи валютой, а я ничего не знаю, — подчеркивая последние слова, подозрительно спросил Греков, глядя на курившего Икаева.
— Да… что-то такое было, — спокойно сказал Икаев. — Только здесь много неточностей, уважаемый Митрофан Петрович. Во-первых, ценности — грошовые, во-вторых, валюты не «на большие тысячи», а скорее на считанные сотни. И, наконец, третье — у я приготовил по этому поводу вам доклад, вот он, пожалуйста, — вынимая из кармана бешмета большой пакет с сургучной печатью, сказал Икаев.
ebooksa