Герц шел по трубе, с удовлетворением отмечая, что под ногами почти не хрустит мусор.
– Герц, сука! Ты не бросишь меня здесь! – бешено орал парень. Он опять сменил тон, уже понимая, что никто ему не ответит. – Кишки жрать будешь! Кровью харкать! Я достану тебя!!
Повернув за угол, Герц снял каску, включил фонарь, уже не опасаясь, что его заметят. Здесь, после поворота, следовало быть осторожным. Трубу пересекала широкая расщелина. Через нее была перекинута доска. Видно было, как в глубине бурлит вода. Герц, соблюдая осторожность, перешел на другую сторону.
– … достану тебя… достану тебя, – в последний раз эхо донесло отчаянный крик парня.
– Это вряд ли, – усмехнулся Герц.
Он взялся за доску, вытянул ее на свою сторону. Потом поправил налобник и пошел прочь, не оглядываясь.
3
Тьма царила не только снаружи, она царила везде. Ей не было никакого дела до того, где селиться – вне человека, или внутри его. Тонкая кожа, черепная коробка – не служили препятствием. Весь подземный мир в отсутствии света принадлежал ей, могла ли оказать ей сопротивление хрупкая девушка? Что делает мотылек, если погасить свечу в ночи – смиренно складывает крылья и забивается в угол.
София дергалась на стуле, так, что металлические ножки двигались по полу. От скрежета ломило виски. Сердце билось так сильно, что казалось, ему тесно в груди. Саднили запястья, стянутые веревкой. Пальцев она не чувствовала вовсе.
Стоило остановиться и замереть, как страх выбирался из всех щелей. Подползал душной волной со всех сторон, брал в тиски жалкое, бьющееся в бесполезных усилиях тело и без всякой жалости острыми когтями рвал душу.
В темноте и тишине, девушка все время ощущала чье-то присутствие. Словно кто-то из темноты наблюдал за ее мучениями. Не смеялся – если бы! С таким выражением, наслаждаясь агонией жертвы, маньяк втыкает нож в сердце.
София не слышала звука своего дыхания. Наоборот, ей казалось, что дышит кто-то другой. Девушка не могла говорить. Единственное, что ей оставалось – двигаться вместе со стулом. Когда она доберется до стены, почувствует спиной опору, ей наверняка станет легче.
Она двигалась, превозмогая боль в вывернутых руках. Ждала того, что в один прекрасный момент окажется у стены, и все равно испугалась до икоты, когда плечом коснулась бетона.
Тут же София рассердилась на себя за испуг. Она принялась с остервенением тереть веревку о бетон. Терла, не замечая, что давно сорвала кожу, что вместе с нитками на шероховатой поверхности стены остаются кровавые следы.
В первый момент София не поняла, что случилось. Вдруг ослабли путы. Руки разошлись. Что-то продолжало их удерживать и девушке пришлось приложить усилия, чтобы разорвать крепкие нити и получить долгожданную свободу.
Однако вместо радости, девушка почувствовала такую боль, что если бы могла – закричала. София стонала, пережидая укусы сотен острых игл, пронзивших руки до плеч.
Кровообращение восстанавливалось медленно. Нескоро настал момент, когда София поднесла ко рту руку, подцепила ногтем скотч. Негнущиеся пальцы, залитые кровью, соскальзывали, когда она пыталась резким движением снять его с лица. Девушка впилась ногтями в липкую ленту. Застонав от боли, наконец, сорвала ее.
Лицо обожгло огнем. София с трудом сдержалась, чтобы не закричать в полный голос.
После того, как она поднялась со стула, ей стало легче.
По-прежнему стояла тишина и не было видно ни зги. Однако чувство полной беспомощности притупилось. София глубоко вздохнула и некоторое время стояла, привыкая к свободе.
ebooksa