— Тэк-с, скотина. Встретились? Далеко забрался, сволочь! Зачем пожаловал к нам? — и офицер по-своему, по-исаевски ткнул в подбородок Избасара.
Избасар молчал и старался встать вполоборота к рыжей скотине, освободить руки. Под гимнастеркой наган. «Эх, ухватить бы его только».
— Я тебе развяжу, сука, язык. Откуда лошадь взял? Что на пристани делал?
— Обыскать, ваше благородие?
— Обыскивай.
— Наган, ваше благородие, и нож.
— Обыскивай еще.
— Теперь, кажись, все.
— Проверь, как связан.
— Это, ваше благородие, с ручательством. Ни в жисть не развяжется.
— Смотри! Теперь лети на косу. Этот косоглазый, видимо, не один прибыл.
— Их на лодке вроде…
— Слушай и не мели языком, когда говорят старшие, — перебил Быкова офицер. — Напрямик скачи, не через согру. Найдешь Самойленко, передашь, — пусть все лодки проверит, всех чужих и подозрительных забирает сразу.
— А энтого сами поведете?
— Сам.
Офицер взобрался на лошадь. Конец аркана, которым был связан Избасар, он вдел в ушко седельной луки. В одну руку он взял поводья, в другую — наган.
— А дончака куды, ваше благородие?
— Дончака? Привяжи к каурому сзади.
— Готово. Можно сполнять приказ?
— Можно. И не забудь, что лишних полсуток эта красная рвань по твоей милости среди нас шлялась. Смотри, если Ильиных прикончили за это время, не позавидую тебе.