— Слух распускают, будто Салов два раза из-за кордона в Джаркент наведывался и каждый раз по пуду золота обратно увозил. Он будто его позакапывал в потайных местах.
— Два раза, говоришь? — поглядел вопросительно на Алексея Думский.
— Два. Только, думаю, врут. Неужто мы не распознали бы про него.
Слышавший этот разговор Саттар (он держался на круп лошади позади Саввы) усмехнулся. Однако сразу же наклонил голову. Когда поднял ее, усмешки на его лице уже не было: не два, а три раза за этот год сумел побывать в Джаркенте Салов. И все три раза он, Саттар, провожал его за кордон по приказанию Чалышева.
— Кто болтает-то больше всех?
— На базаре, вроде, — пожал Сиверцев плечами.
— А, так то на базаре! — небрежно сплюнул Думский.
За разговорами незаметно текло время. Отдыхали и кормили коней в небольшой балке в стороне от дороги. Там и самую сильную жару переждали. Тронулись дальше, когда день начал понемногу гаснуть.
Теперь Махмут повел отряд путаными, похожими на лисьи следы контрабандистскими тропами. К ночи он вывел его к неистовствующей, злой Хоргоске. Речка вспучилась и кипела. Брод оставили далеко в стороне, переходили речку по глуби. Привычные к переправам кони, зябко подрагивая кожей, без понуканий входили в клокотавшую крутыми воронками пенистую воду и, отталкиваясь от галечного дна, вытягивали шеи, плыли тяжело со стонами, кряхтя, к противоположному берегу.
Уже взбираясь по откосу на берег, Махмут услышал за спиной у себя приглушенный крик и соскочил с лошади.
— Чего там? — спросил он.
Над водой маячили сбившиеся в кучу фигуры людей, доносилась приглушенная ругань.
Рядом вымахнул на берег Думский.
— Ну и подсунули нам переводчика, — буркнул он, сердито отплевываясь и отжимая с себя воду. — Конь оступился, а он за узду ухватился и тянет. Чуть не утопил животину. Да конь, видать, умный попался. Враз его сбросил и под себя. Насилу я его вытащил.
— Куанышпаева, что ли?
— Кого же больше. Его. Вон, волокут.
Махмут вспомнил, как Думский сам отстаивал кандидатуру Саттара, и усмехнулся.
Два красноармейца тащили из воды Куанышпаева, третий вел в поводу упиравшегося коня.
— Ты чего, впервой в седле? — надвинулся на Саттара всей своей тушей Думский, как только тот выбрался на прибрежный откос.
— Конь плохой. По ровному месту бежит, плавать боится, не умеет совсем плавать, — сокрушенно вздохнул Саттар. — Не мой конь, — и вдруг схватился за голову, кинулся к воде. — Ой-бой, фуражку утопил.
ebooksa