Рукопожатия границ ,

Оказалось, что Митренга каждый год хлопотал перед начальством о переводе его на границу. Он забросал штаб заявлениями и рапортами. Однако не сумел привести достаточно убедительных аргументов, и ему отказывали. В каждом заявлении он писал одну и ту же фразу: «Хочу бить фашистских агентов».

— Видите ли, — признался майор несколько смущенно. — Как вам сказать… Мы не принимали этого объяснения Митренги серьезно, считали обыкновенной фразой. Настойчивость, с которой он повторял в каждом заявлении эту фразу, приводила нас скорее в замешательство. Настойчивое подчеркивание своей идейности звучало как-то декларативно и неискренне. Мы считали, что он пытается намекнуть нам насчет своего повышения по службе… Вы знаете, он недоучка. Офицерскую школу окончил кое-как. Каждый год мы хотели его демобилизовать. Мы даже подобрали ему подходящую работу на гражданке. Но он не хотел и слышать о демобилизации. Писал протесты и жалобы в министерство, в ЦК партии. Ну, так все и тянулось… Бить фашистских агентов, — тихо повторил майор. — Видите ли, иногда это все же не фраза. Об этом свидетельствует его подвиг.

Неделю спустя меня вызвал к себе полковник.

— Как обстоит дело со здоровьем Митренги? — спросил он меня.

— В порядке, — ответил я удивленно.

— Я так и предполагал, — проворчал он и забарабанил пальцами по письменному столу, затем обратился ко мне: — Знаете… Митренга уходит из погранвойск. Мы хотели назначить его начальником погранзаставы, а он, представьте, подал рапорт о демобилизации.

Я слушал его как наэлектризованный.

— Разве так поступают настоящие солдаты? — В словах полковника звучала горечь. — Я тщательно изучил этот вопрос. Там, в горах, он сводил свои личные счеты, — полковник грустно улыбнулся. — Были ли вы когда-нибудь в Свентокшиских горах? — вдруг спросил он меня и, не дожидаясь ответа, заговорил: — Есть там, как вы знаете, заповедник. В тысяча девятьсот тридцать шестом году туда назначили молодого лесничего по фамилии Митренга. Его перевели туда за то, что он недостаточно активно боролся с расхитителями леса. В заповеднике у него была более легкая задача. Он кормил оленей, выпускал из капканов зайцев и лис. В тысяча девятьсот тридцать седьмом году всех лесничих обязали научиться кататься на лыжах в горах и в лесу. Кто не научится этому, потеряет должность. Митренга научился.

Во время войны в его домике несколько раз ночевали партизаны Армии Людовой. Однажды ночью зимой сорок третьего года реакционная банда бросила в его дом через окно связку гранат. Жена и сын пали замертво. Второй ребенок, дочь, — лишилась глаз. Митренга с ослепшей девчонкой выскочил через окно и под градом пуль скрылся в лесу. Ребенка он оставил у знакомых, а сам присоединился к отряду Армии Людовой. После войны он добровольно вступил в погранвойска…

Теперь мне все стало ясно. Я был потрясен. Вот, значит, почему… Перед моими глазами встала картина его схватки в горах.

Да, теперь я хорошо понимал его. Этим человеком овладела ненависть, и он боялся, что кто-либо узнает об этом, поскольку он стыдился этого чувства.

Ему было недостаточно абстрактной победы над врагом, где-то на далеком фронте. Это должно было быть весьма конкретное, осязаемое чувство удовлетворения. Как близким и осязаемым был взрыв в избушке лесника, как вполне осязаемыми были пустые глазницы на лице ослепшего ребенка…

Митренга долго ждал поединка, но в равных, честных условиях. Это поразило меня больше всего… Как он на протяжении стольких лет скрывал свою ненависть. — Черский посмотрел в окно.

— Вы думаете, что Белый лыжник был одним из тех, кто бросил гранаты в его избушку? — спросил взволнованный Снех.

— Нет, почему же, — промолвил удивленный Черский. — Мне кажется, вы меня не совсем правильно поняли, магистр. Вы рассуждаете слишком конкретно. Белый лыжник здесь ни при чем. Ведь не это важно. — Черский встал и одернул мундир. — Вы меня понимаете, магистр?

— Да… действительно, — смутился Снех. — Прошу вас, говорите дальше, капитан!

— Ну что вам еще сказать? — пробормотал Черский. — Разве то, что сейчас я все чаще задаю себе вопрос: а не был ли все же Митренга настоящим солдатом?

Перевод В. Светлова.

Аркадий Первенцев

СТЕПКА