Рукопожатия границ ,

Белый лыжник застонал и упал на снег, как человек потерявший сознание от боли.

Митренга отстегнул ему лыжи. Одна была сломана. Он пробормотал себе что-то под нос. Осмотрелся вокруг. Только теперь Белый лыжник понял, что тот один, что это какой-то случайный «зеленый». А может быть, даже и не пограничник. Нет, это пограничник. Белый лыжник увидел ремень с кобурой и зеленую рубашку, выглядывавшую из-под разорванного свитера. На минуту в его голове мелькнула надежда: а что, если тот оставит его здесь и пойдет за патрулем. Тогда… Тогда еще не все потеряно.

Но и эта надежда погасла так же быстро, как и появилась. Пограничник отвязал от пояса веревку и, пыхтя, начал связывать ему руки и ноги. Нарушителю не оставалось ничего другого, как снова сделать вид, что он потерял сознание.

Тем временем пограничник ухватился за конец веревки и потащил его по снегу как какую-то поклажу. Это было не так приятно. Он громко вскрикнул. Митренга остановился.

— Подождите, — выдавил он из себя. — Я попробую идти сам.

Митренга развязал его, протянул ему палку от лыж, но веревки не отпустил.

— Иди впереди, — пробормотал он.

Белый лыжник, прихрамывая, медленно потащился вперед. Было два часа дня. О том, чтобы добраться до погранзаставы засветло, нечего было даже мечтать. Но Митренга надеялся, что встретит на перевале пограничный патруль. На беду, началась метель. Видимость ухудшилась. Горы закрыла густая снежная пелена. Ветер сбивал их с ног. Не хватало дыхания. Разумеется, о том, чтобы подать сигнал тревоги, не могло быть и речи. Ужасный стон бури заглушал все.

Прежде чем они дошли до перевала, их застала темнота. Митренга потерял ориентацию. Его компас разбился во время падения. Белый лыжник с каждой минутой терял силы. Сказывались усталость, холод и голод. Нарушитель уже давно перестал изображать из себя раненого. В этом не было необходимости. Он и так от любого порыва ветра падал на снег.

Дальнейший путь в этих условиях не имел никакого смысла. Достигнув небольшой котловины, кое-как закрытой от ветра, Митренга разгреб снег до самой земли, решив переждать здесь ночь и метель. Он связал пленному руки и ноги, обстругал ножом сломанную лыжу и развел огонь. Согрев воду в котелке, достал сухари, покормил пленного и подкрепился сам. Потом сел на лыжи, голову положил на колени и сонно уставился на огонь.

Белый лыжник лежал с другой стороны костра. Озноб постепенно проникал в его тело, руки и ноги одеревенели. Чтобы не замерзнуть, он напрягал и ослабевал мускулы… Он барахтался на снегу, словно большой жук, опрокинутый на спину. Но он еще не сдался, предоставив себя судьбе, погрузившись в снежный сон, от которого нет пробуждения. Однако на это еще будет время. На это всегда есть время. Когда-то он поклялся, что использует любую возможность до конца. Только необходимость, а не слабость может его сломить. Неужели уже наступила эта необходимость? Использовал ли он все возможности?

Белый лыжник замер на минуту. Костер догорал. Митренга сидел с закрытыми глазами, дремал. Белый лыжник весь напрягся, пытаясь разорвать веревку, но тотчас же бессильно упал на снег. Ничего не выйдет! Со слезами боли в глазах смотрел он на раскаленные угли. И тогда отчаянная мысль пришла ему в голову…

От костра его отделял всего лишь один шаг, но ему понадобилось целых десять минут, чтобы преодолеть это расстояние. Не сводя глаз с Митренги, следя за каждым его движением, за его дыханием, он медленно ползет, словно стрелка часов. Наконец он чувствует на щеках тепло, исходящее от костра, переворачивается на бок и кладет связанные руки на горячие угли. Он стискивает зубы, чтобы не закричать от боли. Запах паленого распространяется в морозном воздухе. Пограничник сидит по ту сторону костра, куда дует ветер. Что будет, если он почувствует запах? Белый лыжник с выступившими от волнения слезами смотрит в его лицо. Но Митренга не шевелится. Белый лыжник напрягает мускулы и разрывает обгоревшие веревки.

Теперь он свободен. Он растирает затекшие руки, шевелит замерзшими пальцами, развязывает себе ноги, вытягивает их, улыбаясь про себя. Ему повезло. Он напал на глупого пограничника. Они обычно упрямы, но мало интеллигентны. Не в первый раз он обманывает их. Но на этот раз партия была разыграна действительно мастерски. Он превзошел самого себя.

Уже спустя минуту после падения с горы он сумел навязать ему равную игру. А этот болван дал ему водки, накормил и обогрел. Разумеется, он делал это не из жалости к нему. Он преследовал свои цели. Неважно, каковы они были, но на сей раз он поступил глупо. Белый лыжник смотрит на нож, лежащий по ту сторону костра на солдатском котелке.

Он осторожно берет его, вскакивает и молниеносно наносит удар.

Но происходит удивительная вещь: он слышит хохот пограничника. Митренга отпрянул в сторону и схватил его за руку: нож лишь слегка пробил свитер, повредил пограничнику только верхний слой кожи.

Я был два года судебным экспертом и могу с полной уверенностью констатировать: ножевая царапина от смягченного удара. Значит, Митренга знал, нападение не было для него неожиданностью. Он не спал. Он все видел. Он должен был видеть. Так почему же он до этого допустил? Чего он ждал? Зачем рисковал?

Начинается схватка в темноте и пурге. Двое людей катаются по снегу. Несколько раз перекатываются через костер. Достигают края площадки. Свисают головами вниз. Наконец Митренге удается сжать пальцы на горле Белого лыжника. У того глаза вылезают из орбит. Он отчаянно хватается за маленькие пальцы пограничника и выламывает их. Митренга не выдерживает боли и вынужден освободить шею нарушителя. Белый лыжник резко выбрасывает ноги и изо всей силы отталкивает врага. Митренга падает на снег. Но и его противнику слишком дорого обходится этот толчок. Он не рассчитал силу отдачи и скатился с края обрыва вниз.

Он тотчас попытался встать, но страшная боль в колене свалила его обратно на снег. Он тяжело дышит, чувствует, что погибает. Ему уже не хватает сил для схватки. Каждую минуту Митренга может настигнуть его. И что тогда? На этот раз он не будет с ним церемониться. Застрелит либо столкнет в пропасть. Сделает все что захочет. И нарушитель с тревогой ожидает Митренгу.