— Не сметь обращаться к моему сыну! Гвидо, сердце мое, теперь ты видишь, какие цели преследовала она, совращая тебя?
Гвидо сокрушенно покачал головой.
— Ты меня обманула, ты меня обманула.
Мароция посмотрела на него с презрительным вызовом.
— Если бы не я, благородный висконт, твой брат с твоей сестрой лишили бы тебя наследства.
— Это не твое дело, потаскуха! — взревела Берта, — ты молись о своей червивой растленной душе, ибо в моей власти сейчас тело и жизнь твоя! Я прикажу изуродовать твое порочное лицо, а затем приковать тебя снаружи к городским стенам и сорвать с тебя одежду, чтобы каждый холоп, каждый бродяга, рыскающий возле города, смог воспользоваться тобой, а собаки утолить свой голод!
Гвидо вздрогнул и со страхом посмотрел на мать.
— Прежде чем учинить суд надо мной, я прошу вас, графиня, разрешить мне сказать вам два слова наедине.
— У меня нет секретов от моего сына! — крик Берты уже перешел на исступленный визг.
— Я не была бы так уверена, графиня. Никто не знает целиком всех секретов своих. Их знает только Господь сущий, да предметы и вещи нас окружающие, но они свидетели молчаливые. Вот как, например, этот рыцарский щит, — и Мароция указала на щит, висевший на стене в покоях графини, тот самый щит, которым была однажды блокирована дверь умирающего Адальберта.
Берта оцепенела, глаза ее еще более страшно расширились. Она громко, с усилием, сглотнула вязкую слюну.
— Что, «щит»? — прохрипела она, истово надеясь на простое совпадение.
— Щит этот видел не только славные битвы и смерть своих врагов. С тех пор, как он стал украшением этих стен, он видел все, что происходило в ваших покоях.
— И что из этого? — начала приходить в себя Берта и ее голос вновь гневно возвысился.
— Возможно, недавно его снимали со стены, чтобы использовать совершенно не по назначению.
— Сын мой, Гвидо, оставь нас, — задыхающимся голосом сказала Берта, лицо ее стало багровым, графиня находилась в шаге от апоплексического удара.
— Я совершенно не понимаю, матушка, о чем вы говорите.
— Я сказала, оставь нас. Мне кажется, что у герцогини Мароции есть план, о хитрости которого мы можем только догадываться. Мы…. Быть может, мы …… действительно были к ней …. неправы.
— Правда? — с надеждой и радостью спросил Гвидо.
— Об этом я узнаю, как только ты оставишь нас наедине. Ну же!