Петляя между заборами, друзья-подельники быстро удалились от места преступления. Уже возле железной дороги завернули в тупик между какими-то сараями, чтобы перевязать рану.
Лёня ключом открыл чемодан и присвистнул:
— Ну, ни хрена себе гостинцы! Да тут на целый антикварный магазин потянет!
— Есть там, чем перевязать? — Славик стянул гимнастёрку и, вывернув голову, осматривал раненый бок, — вот, гад, как полоснул! Вроде и не глубоко, а крови полные штаны натекло.
— Вот эта рубашка бабская подойдёт. Эх, жалко, дорогая, видно… да хрен с ней, — Лёня разорвал рубашку на полосы и перетянул Славику бок, приговаривая при этом, — тут такие шмотки… любая шмара наша, даже секунду ломаться не будет.
Закончив с перевязкой, Лёня критически осмотрел Славика:
— Так, наденешь сверху гимнастёрку и держись возле меня, вплотную, когда в поезд будем заходить. Чтобы поменьше народу видело.
Чернушевич опять опоздал на несколько минут. Оперативник, прибывший с ним, ещё на ходу сориентировался, выпрыгнул из машины и подошёл к группе людей, что-то оживлённо обсуждавших немного в стороне от магазина. Прислушался к разговору, потом нырнул в кусты и сразу вышел оттуда навстречу Чернушевичу.
— По ходу, ваш человек там лежит, опоздали мы.
— Как… лежит? — Чернушевич метнулся в кусты. Как только увидел труп в солдатской форме, он почему-то поверил, что это и есть Трухачёв. Но всё-таки, подошёл, посмотрел, убедился, что убитый подходит под описание. Отсутствие рядом чемодана и других вещей свидетельствовало о совершённом ограблении.
— Люди в магазине услышали выстрел, подошли, а здесь… вот, — делился опер полученной информацией. — Подожди, старлей, я кое-что уточню.
Он выхватил из толпы какого-то невысокого мужичка, отвёл его в сторону. О чём-то переговорил и тут же вернулся.
— Оба преступника ряженые, уголовники в офицерской форме — лейтенант и старлей. Одного мой человек опознал, до войны сидели вместе в одной колонии. Витебский жулик, Лёня Махнач, фамилия Махонич.
— Твой человек с ним разговаривал? — Чернушевич обрадовался появившейся зацепке.
— Нет. Наоборот. Понял, что они кого-то обрабатывают, и затихарился в стороне. Зачем светиться? Так ведь и самого могут убрать, чтобы не проболтался.
Опер задумался, посмотрел на часы:
— Если они витебские, то могут отсюда на пригородном уехать. Он сейчас как раз отправляется. К поезду мы не успеем, но вы на машине их легко опередите. Здесь около сорока километров. Поезд ползёт больше трёх часов, по любому обгоните. Я с вами, извините, не могу. Моё место здесь — на вокзале.
— Понимаем. И за это спасибо. Здорово помог. — Чернушевич пожал оперу руку, запрыгнул в машину и скомандовал, — гони в Витебск.
Лёня и Славик подошли к поезду «Орша — Витебск» за минуту до отправления.
— Выручай, мамаша, — обратился Славик к пожилой проводнице, — у товарища рана недолеченная открылась, не успели в кассу за билетами, — и сунул ей в карман денег, что хватило бы на пять билетов.