Не в деньгах счастье

Рожа Марка Яковлевича стала ярко красной, потом пунцовой, а затем он весь начал зеленеть от ушей до кончиков пальцев. Его трясло, как паралитика, рот перекошен. Наверное, он в добавок еще и описался.

— Что за херня, — начал размышлять Федор, еще неделю назад к нему было весьма деликатное и почтительное отношение служащих банка. И заместитель управляющего в разговоре был обходителен и вежлив. А тут… Надо срочно ехать к Валерию Михайловичу. Возникла непредвиденная ситуация.

Новенький японский мотоцикл «Yamaha Fazer 250» мчал Федора по скользкой дороге. Попутные красавицы-иномарки и пыхтящие трудяги-грузовики в считанные мгновения оставались позади летящего байка, как будто бы они стояли на месте. Федор летел на встречу с шефом, чтобы в деталях рассказать о случившемся сбое в «БВН-банке». Он был в недоумении. Почему-то у Харитона-Соленого в «ПУК-банке» нормалек, все в шоколаде, а с его подопечным финансовым объектом случились непонятки. Вдруг ни с того, ни с сего банк к клиенту повернулся жопой. Как это понимать? Мысли путались в голове. А где-то в подсознании начали всплывать «соленые» стихи.

Тем временем в переднее колесо байка с огромной силой врезалось острие железнодорожного путевого костыля. Какой-то гад бросил на проезжую часть этот ужасный стальной штырь. Кусок металла весом 383 грамма, несущий на автомобильной проезжей части смерть, сделал свое дело… Как ранее он надежно делал совсем другое: крепя рельс к деревянной шпале, давал жизнь железнодорожному пути для товарных и пассажирских поездов. А сейчас костыль распластал в клочья резиновую покрышку байка. Мотоцикл потерял управление. Боевой «конь» Федора в последние мгновения своей жизни предпринял неимоверные усилия, чтобы спасти своего всадника. Он не повернул налево и не врезался в стремительный встречный поток автотранспорта. Он резко рванул вправо, перескочив через придорожные препятствия. Перелетев через металлические трубы и бетонные балки, лежащие на обочине дороги, верный конь кубарем покатился по склону оврага. Всадник уже не мог удержаться в седле. Страшные силы инерции вместо движения вдоль и вперед по отношению к поверхности автомобильной трассы выбросили его вперед и вправо, отправив в неуправляемый свободный и возможно смертельный полет, вслед за своим преданным конем. Страшный удар о землю. Свет в сознании нашего героя начал мерцать. А потом его выключили совсем. Федор пытался подняться, как он это делал не раз на татами в боях по каратэ на первенстве России. Тогда это ему удавалась, он вставал. Федор шел вперед и побеждал. Но сейчас силы покинули его тело.

«Федя, вставай, ты же никогда не сдавался! У тебя же черный пояс по каратэ, ты же чемпион. Чего ты разлегся на грязной земле?» — хотел было он закричать самому себе. Но не было сил. Потом перед глазами начали проплывать видения.

Вот его целует любимая мамочка: «Феденька, сыночек, просыпайся, надо идти в садик». Вот он, маленький мальчик, защищает от старших пацанов-хулиганов своего братишку во дворе. Вот он на улице, заступаясь за девчонку-одноклассницу, бьет хулиганов — ее обидчиков. А вот его выгоняют из школы за драку, звучит гнусавый голос директорши: «Этому Демидову в тюрьме место, а не в советской школе!» А он в тот раз совсем не хулиганил. Он побил группу приблатненных гопников, которые возле его школы трясли деньги с учеников, запугивая и унижая слабых и малолетних. Затем ему привиделся следственный изолятор, и первый срок, и первый этап. Потом в его угасающем сознании зазвучали стихи.

Гоня свой байк, лечу к судьбе, Дарованной по воле Бога, Как будто крылья у меня, И ангелы несут в дорогу. Судьба — дорога — вот единство По сути в жизни у меня. Иду по ней и здесь свободен По сути смысла бытия. Ревет мотор и шум покрышек, Влипаешь плотью ты в асфальт. Мы в такт идем с сердцебиеньем, И слившись, дополняем сталь. Одно солитие живое, Металл и плоть — таков удел. Идем по грани, брат, с тобою, Ты на пределе — я вспотел. И вот друг друга мы подводим, Опять ложася на вираж, Теряем вместе управленье И не уйдем с тобой в форсаж. Так жизнь со мною посчиталась, Быть может чей-то злой удел? И жизнь мою лишь оборвала, Оставив скорбь и кучу дел. Вот так, живем мы, выжигая В единый миг судьбу свою, И байк в дорогу собирая, Порой длинною в жизнь свою.

Потом звуки затихли и сознание погасло.

Вот, блин, незадача

Федора после дорожно-транспортного происшествия на скорой помощи привезли в травмпункт Третьей кировской больницы. Там нас уже хорошо знали. Многие пацаны после травм, полученных при разных обстоятельствах, попадали туда на излечение. Местные врачи были и есть самого высочайшего класса — волшебники, по-другому их назвать трудно.

Наш кореш в реанимации, а там и без гостей проблем хватает. Лечащий врач сказал: «Придете, когда Федор одыбается немного. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы он продолжил нормальную жизнь и не стал инвалидом». Короче, к Федору нас с Валерием Михайловичем не пустили. И мы пошли в ресторан. Надо было расслабиться, да покубатурить про дальнейшие действия в рамках научного эксперимента.

— Так все клево начиналось, а тут прокол за проколом. Если, конечно, прокол колеса мотоцикла с последующей реанимацией нашего бойца можно было назвать производственным проколом, — загоревал Валерий Михайлович.

— Валера, надо бы больнице помочь, может там чего-то не хватает для лечения. Ну, лекарства какие-нибудь эффективные отсутствуют или еще чего, — обращаюсь я к другу.

— Все под контролем, Серега, не переживай.

— Че-то о работе сегодня базарить неохота.

— Давай тогда буханем немного коньячка.

— Давай, только не как в прошлый раз.

— Это когда мы на неделю в Ершах загудели?

— Ну, да. Нагрузка большая на организм.

— Согласен с тобой, здоровье надо беречь.

— Тамара Петровна, нам как обычно, — обращается Валерий Михайлович к пышногрудой официантке.