— Как с официантом? Что же я буду человека обременять? Нет, я сама. Я потихонечку, — и бабушка заковыляла в советское прошлое, как бы в столовку ее родной Чаепрессовочной фабрики.
Там она проработала более сорока лет в тарном цехе. В ее обязанности входило сколачивание деревянных ящиков. Работа нудная и однообразная. Но Клавдия ее любила. Была передовиком производства, победителем социалистического соревнования. Фабрика была основана в 1932 году и уже в первый год выпустила 120 тонн байхового чая. В 1950-е годы объем продукции фабрики составлял половину всего чая, произведенного в СССР. Здесь был придуман известный советский «бренд» — чай со слоном. Социолог Вячеслав Майер, занимавшийся изучением тюремно-уголовного мира, отмечал, что лучшая ферментация чая производится на Иркутской чаеразвесочной (ее последующее название) фабрике.
С Чаепрессовки на фронт в передовые Сибирские части в годы Великой Отечественной войны ушел фабричный передовик производства — ее единственный братишка Гришенька. Ушел и не вернулся. Погиб он героически. Последнее письмо от него пришло в 1944 году. Был Григорий молод. Жениться не успел. Порадовать Клавдию Ивановну племянниками не смог.
В настоящее время все ее подруги и друзья уже ушли в мир иной, вот и жила бабушка одинокой и неприкаянной. Чаепрессовка тоже умерла в 1996 году. Она, единственная в стране такого рода фабрика за Уралом, как конкурент, помешала восточному трафику чая, куму-то из рыночных барыг. Сейчас от нее остался только скелет здания. Да старые рельсы фабричной узкоколейки кое-где еще проступают, как память из прошлого, в асфальте дорожного полотна на улице Сурикова.
Клавдии Ивановне почему-то вспомнился отрывок из замечательного стихотворения ее сверстника поэта Марка Сергеева «Об Иркутске».
Вот и в памяти пожилой женщины стали всплывать страницы из ее далекой молодости. Клавдия крепко дружила с Варварой Тимофеевой из транспортного цеха. Вместе проводили время после работы. Ходили на центральный стадион «Труд» заниматься легкой атлетикой. Когда проходили городские соревнования, все парни из Чаепрессовки приходили посмотреть, как выступают за честь родной фабрики Клава и Варя. Зрители с трибун любовались красивыми спортивными фигурками девчонок. Клава лучше всех бегала короткие дистанции, а Варя лучше всех прыгала в высоту.
А однажды она запрыгнула в объятия Василия, ухажера Клавдии. Он был красавчиком. Шоферил, водил новенький грузовик. И не смог он устоять перед вспыхнувшей страстью новых отношений с Варварой, подругой своей возлюбленной Клавы. А Клавдия — гордая, простить измены не смогла, хоть и была уже беременной своим сыночком.
На комсомольском собрании разбирали ее поведение. Девушка вне брака не должна была вступать с мужчиной в интимную близость. Это было нарушением коммунистической морали. Клавдия, слушая выступления идейных активисток, проплакала горькими слезами, но Ваську не выдала.
— Пусть я виновата, зато у меня будет сыночек, мое солнышко. Мне будет для кого жить и о ком заботиться, — думала тогда разбитая горем бывшая детдомовка Клава.
Василий потом тоже уйдет на фронт и погибнет где-то в боях на Курской дуге. А с Варей у них отношения так и не сложатся. Нельзя построить свое счастье на чужом горе.
— Девушка, мне вторую порцию супа не надо. Я теперь на эту вертихвостку Варьку брать не буду. Мы с ней больше не дружим, — заявила Клавдия Ивановна стоящей на раздаче обеда девушке с фирменным бейджиком на груди «Софья».
Софья — это та наша героиня-лингвист из истории в самом начале книги про городскую баню.
Соня ничего не ответила. Она, широко улыбаясь своей природной обворожительной улыбкой, подала бабушке тарелку ароматного куриного супа. Психологи на занятиях перед открытием кафе рассказывали, что у стариков могут проявляться различные странности в поведении. Это от незатянувшихся душевных ран, полученных в их молодости и взрослой жизни.
— Не переживайте, бабулечка, все будет хорошо.
— Ой, извините, Софушка, это я о старом, о своем.
Таким был наш первый посетитель. Вообще-то все гости были в чем-то разными и в чем-то очень похожими. А похожи они были в основном в том, что прожив большую трудовую жизнь, полную испытаний, они остались один на один со своими проблемами. Нет, конечно, для социалистического общества, которое они строили и укрепляли всей страной они были нужными и защищенными, их старость была бы достойной. Но сменился политический и экономический строй. А для новоявленных капиталистов, бессовестно пользующихся результатами труда предыдущего поколения, старики стали непомерной обузой.
Смешно сравнивать пенсию старика в десять тысяч рублей в месяц с достатком чиновницы-ссыкухи, заявившей детям на официальном форуме, что «государство не просило их рожать. Государство им ничего не должно.» У нее-то самой все в шоколаде. Годовое обеспечение более полутора миллионов рублей, квартиры, машины. А другая посоветовала пенсионерам питаться «макарошками из потребительской корзины в 3500 рублей в месяц». Тогда как «питание ослика из ленинградского зоопарка стоит 10 600 рублей в месяц, хорька — 2700 рублей». Видать, наш среднестатистический пенсионер чуть-чуть по важности перегоняет хорька, но почти в три раза не дотягивает до ослика.
Правда, хорек и ослик при этом не обременены ежемесячными платежами за квартиру, на лекарства и на проезд им тратиться тоже не надо, что дает этим зверям неоспоримое преимущество в противостоянии с пожилым человеком за комфортную потребительскую среду. Но зверьков-то в зоопарке мало, а пенсионеров по всей стране видимо-невидимо. Поэтому, наверное, у нашего дорогого правительства приоритет смещен в сторону дикой фауны. Сама же российская чиновничья аристократия, несмотря ни на что, не бедствует. Для сравнения: только официальная зарплата председателя российского Центробанка составляет 2 млн 817 тыс. рублей в месяц, что равняется 8 459 прожиточным минимумам.
Прискорбно, конечно, осознавать такой перекос.
Но вернемся к повествованию о нашем проекте.
ebooksa