Не в деньгах счастье

— Ночлег бесплатный на одну неделю, пока вы не определитесь, куда дальше идти по жизни, — сказал он разомлевшей от обжорства толпе.

Некоторые из гостей приняли такое шикарное предложение. У кого-то в голове уже давно шевелилась мысль о коренных переменах в своем существовании. Но не было толчка — сильного пинка под зад, чтобы устремиться вперед к светлому будущему. А вот беседа с отцом Дионисием в прекрасной обстановке, организованной Центром для обездоленных и одиноких сердец во главе с Кувалдой и при участии спонсоров, явили для некоторых бродяг новое видение своей предстоящей жизни. Ночевать в гостиницу к Эдуарду Борисовичу Яроцких отправилось двенадцать человек из пятидесяти двух присутствовавших на благотворительном мероприятии. Вроде бы неплохой результат для первого заседания. Однако потом многие бомжи пропили свою новую одежку и снова приняли, ставший уже привычным им, образ жизни бродяг, неумытых, оборванных, больных и пьяных. Каждому свое. Но все же несколько человек нам удалось окончательно вырвать из зыбучей трясины никчемной жизни. И это здорово!

Наш повторный визит в кафе

Еще через некоторое время я с Валерием Михайловичем заглянул в это замечательное кафе снова. Но без слез описать увиденное я просто не могу. Без слез умиления, конечно же. К нашему большому удивлению у входа нас встречал Дед Мазай с Ампулой.

— Только теперь вместо Деда Мазая я числюсь Петром Федоровичем Дулиным — завхозом кафе. А Ампула — это прозвище в молодые годы прилипло к моей супруге, потому что она раньше трындычала, как пулемет, и в ее скороговорке имя Анна Павловна было созвучно типа со словом «ампула». А сейчас она Анна Павловна Дулина — помощник повара, Марии Прокопьевны Омаровой, в девичестве Погореловой (раньше ее Манькой Терновской кликали). Сейчас она замужем за Клешней, ой, блин, за Лешкой Омаровым. Вот такие перемены произошли в личной жизни некоторых прежних босяков и бродяг.

Анна Павловна, глядя на нас, улыбалась жемчужной улыбкой. Все зубы вставлены опытным стоматологом. Легкий макияж подчеркивал восточные черты ее милого скуластого лица.

— Бабу Клаву, самую первую посетительницу нашего кафе, мы уже похоронили, — со слезами на глазах заговорила Анна Павловна. — Мы все успели полюбить эту милую и добрую старушку. Она говорила, что в нашем Центре для обездоленных и одиноких сердец она нашла успокоение своих печалей. Женщина поняла, что еще нужна кому-то и она на старости лет не осталась одинокой. Вот на этой волне, согретой теплотой душ других наших посетителей, ставших друг другу почти родственниками, сердце Клавдии Ивановны остановилось. По-видимому, закончился у него жизненный ресурс. Сто лет — это почтенный возраст. Уснула бабушка в своей постели, да так и не проснулась. Мы всем своим сообществом провожали ее в последний путь. Был и наш православный священник — отец Дионисий. Грустно и печально это, но ничего не поделаешь. Навсегда уходят старики. В вечность. Оставляя нам при этом желание, нет, потребность, переоценить и переосмыслить свою собственную жизнь. А переоценив, сделать правильные коррективы.

Далее мы прошли в обеденный зал. Увидев два свободных места, мы присели за столик к двум мужчинам. По облику, по взгляду в одном из них читался образ неприкаянного сидельца. Другой был внешне эдаким хорохористым интеллигентом.

— Как дела, ребята? — спросил их Валерий.

— Дела у прокурора, — парировал вопрос сиделец.

Интеллигент, напротив, оказался разговорчивым.

— Я так понимаю, товарищи, что Россия начала возрождаться. Заложенные еще нашими великими предками принципы меценатства стали возвращаться в нашу жизнь! Это ж надо такое организовать — кормить бесплатно обездоленных людей! Молодцы, кто это организовал, и низкий им поклон!

— А сам-то ты как в обездоленные попал?

— Да все очень просто. Я бывший учитель труда в средней школе. Отдал педагогической профессии всю свою жизнь. Есть мнение, что учитель прикасается к вечности: никто не может сказать, где кончается его влияние. И я могу с уверенностью сказать: мое влияние — любить труд — в моих учениках не кончится никогда. Оно перейдет их детям и внукам.

— Не, ну это понятно. Но на вопрос-то где ответ?

— Труд — это главное в жизни каждого человека. Ах, да, ответ на ваш вопрос… Я думаю, что случилось следующее: я утратил возможность трудиться в силу своего слабого здоровья и вполне закономерно перестал получать вознаграждение за свой труд. Поскольку труда-то и не было уже.

— Так ваш труд должен был по идее сделать хороший задел для вашего же пенсионного обеспечения?

— В принципе, да. Но давайте посмотрим, как это выглядит на практике. Я прикинул, что только на питание одного посетителя кафе «Для обездоленных и одиноких сердец» тратит порядка 450 рублей в день. В месяц при питании не каждый, а через день сумма составит 6750 рублей. В этом кафе в среднем питаются 130 человек. А это 877500 рублей. С разными издержками получается миллион рублей в месяц! Это же какие деньжищи?! А если эту сумму умножить на количество пенсионеров в России 42 миллиона 729 тысяч человек, то можно обалдеть: 37 миллиардов 548 миллионов 225 тысяч рублей. Где государству набраться… столько денег?

— Не понимаю вашу логику. Поясните, пожалуйста.

— Каждый пенсионер должен продолжать трудиться и зарабатывать себе на жизнь. Я, вот, подрабатывал дворником. Зимой, правда, очень тяжело. Снега много убирать приходилось. Но я посоветовал хозяину купить снегоуборочный мотоблок. Работать стало легче. А если сидеть без дела, то суставы заржавеют и сосуды закупорятся… Правда, сейчас я безработный. Ногу сломал. Меня и выгнали. Пенсии в 12 тысяч рублей мне бы вполне хватало, если бы не платежи за ЖКХ и расходы на разные жизненно необходимые лекарства, то жил бы припеваючи. А так, на пропитание остается около 3 тысяч рублей в месяц. Не особо-то разгуляешься. Вот это кафе меня и спасает сейчас.