— Чем вас не устраивают краснопалочники? — спросил Ашир.
— Признаться откровенно, надежда плохая на этих самых… — Стерлигов спохватился, что брякнул лишнее, хотя сказал, что думал, и теперь пытался как-то сгладить свою оплошность. — Да на всех. Вы, батенька, не думали, почему их называют краснопалочниками и почему им не доверяют оружия? Иль вы и впрямь думаете, что у Советской власти винтовки перевелись?
— Но наши-то краснопалочники вооружены. Как мы с вами… И боевые задания выполняют не хуже красноармейцев. Мы им во всем доверяем.
— То мы с вами, — многозначительно протянул Стерлигов. — А Советская власть — нет…
— Разве мы с вами не Советская власть?! Советская власть, именем которой мы устанавливаем в Каракумах справедливость, — это же вы, это Бегматов, это Шаммы Белет, Халлы Меле, Атали Довранов…
— Вот, вот!.. Этим шаммы, этим халлы, атали ни на грош не верю! У Шаммы Белета родной племянник Черкез в германской разведке служит, Халлы Меле Джунаид-хану присягал, с его сыном был заодно, Довранов, ваш зятечек, пардон, одного поля ягодка. Да я бы их…
— Вы забыли еще сказать, — губы у Ашира чуть вздрогнули, — что Черкез приходится мужем моей сестры Джемал, тоже завербованной германской разведкой… Вы могли бы припомнить, что и отец мой, который командовал красным эскадроном, когда-то тоже служил у Джунаид-хана. Доведись вам, товарищ Стерлигов, вы никому не поверите… Так и с басмачами некому будет воевать.
— Бодливой корове бог, к счастью, рог не дает, — Бегматов укоризненно взглянул на Стерлигова, а когда Таганов вышел, добавил: — Все, кому вы не верите, доказали свою преданность нашему общему делу. А Таганова вы глубоко оскорбили! Недоверие в нашем деле — это тяжкое обвинение. Он коммунист, отец его погиб от рук джунаидовских наймитов. Я бы на вашем месте извинился перед Тагановым…
— Я пекусь о нас с вами, батенька, — Стерлигов заговорил делано доверительным тоном. — Нам с вами тоже надо выполнять боевое задание. А с краснопалочниками много ли навоюешь? Гляди, зададут стрекача в первом же бою…
— С нами остается половина отряда. Все опытные бойцы. Краснопалочники тоже надежные ребята, отважные джигиты. А потом, насколько известно, отряд Эшши-хана, наш главный противник, насчитывает что-то около сотни сабель. И нас сотня, но какая! Таганову же крепкие бойцы нужнее. Ему потяжелее нашего придется… И вместо того, чтобы приободрить его, найти какие-то душевные слова, вы обидели его.
— Я понимаю вас, батенька, понимаю. Вы дружки, давние… Но я сказал, что думал. Извиняться перед человеком младше меня по возрасту и служебному положению? Нет, пардон! Таганов…
Комиссар, хорошо зная натуру Стерлигова, не стал продолжать бесплодный спор. Тот принадлежал к категории людей, которые признавали только тех, кто выше их стоял по служебной лестнице, а суждениями подчиненных интересовались лишь, когда они выражали только их взгляды. Трагедия Стерлиговых — в их глубоком убеждении, что лишь должность, кресло определяют ум, талант человека. Угодливые и безропотные перед начальством, они могли поддакнуть, согласиться даже с заведомо ошибочным мнением, способным причинить ущерб делу. Но сейчас комиссара Игама Бегматова, как представителя ЦК КП(б) Туркменистана, беспокоило другое: что именно руководило Стерлиговым — недоверие к людям, идущее от каких-то очень недобрых чувств к ним, чувств, воспитанных в нем еще с детства, в чуждых социальных условиях, или это самая обычная трусость?
На рассвете провожали эскадрон Таганова. Ашир, озабоченный, с грустью в глазах, прощался с друзьями… Бегматову он сказал:
— Неспокойно у меня на сердце…
— Это от того, что Герту оставляешь, — пошутил Игам и, посерьезнев, добавил: — Все будет в порядке.
Ашир, мучительно раздумывая, как все-таки попрощаться с Гертой, какие слова ей сказать, что-то невпопад отвечал Бегматову, Марине, весело улыбавшимся над растерянностью друга. Неожиданно и кстати выручил Аждар, заскуливший на коновязи: видимо, почуял, что хозяин собрался оставить его. Таганов подошел к волкодаву, весело закружившемуся на месте, потрепал его по шее, а сам не сводил глаз с Герты, державшей на поводу коня.
Чекисты, готовые двинуться в дорогу, ожидали своего командира. Бегматов, заметив замешательство Ашира, подозвал к себе вновь назначенного заместителя командира эскадрона и приказал ему вести подразделение по направлению колодца «Старый дервиш».
— Весь век Аширу ходить в холостяках, если будет так робеть перед девушками, — шутливо заметила Марина и, вздохнув, потрепала мужа по щеке. — Чего не скажешь о тебе, мой дорогой…
— Чего не скажешь об Ашире, когда он в деле, — ответил ей в тон Бегматов и, издали приветственно помахав другу рукой, направился с Мариной к своей землянке.
Герта, ведя на поводу иноходца, подошла к Аширу: