Когда повозка свернула на улицу за университетом, ландскнехты, спешившись, уже колотили во все двери и допрашивали прохожих. Нуткер прижал одного к стене и тряс за грудки, требуя немедленно доложить, где скрывается Парацельс.
Клиника Парацельса располагалась во внутреннем дворике, куда вел узкий проулок. Повозке было туда не проехать. Ландскнехты наскоро соорудили носилки из рогожи и уложили на них Магду. Нуткер шел впереди и вопил во все горло:
– Парацельс! Кто тут у вас Парацельс? Парацельс, выходи!
В дверях возник румяный дородный господин и застыл в классической позе оскорбленного достоинства. Подбородков у него хватило бы на троих, а цвет щек в точности совпадал с алым цветом колпака. Это и был Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, также именуемый Парацельсом.
– Что все это значит? Немедленно прекратите шум, иначе я позову стражу!
– Тут девушка помирает, ваша честь, – поспешно заговорил Дисмас. – Вы знали ее отца… Шрамбергский аптекарь… Магда.
Парацельс склонился над Магдой и приподнял ей веко:
– Заносите. Живо, живо!
Магду положили на стол.
– Все прочь, – велел Парацельс и обратился к Дисмасу: – А вас я попрошу остаться.
Парацельс начал переговариваться на латыни с помощником в запятнанном кровью фартуке. Познаний Дисмаса в латыни хватило на то, чтобы понять, о чем идет речь.
Парацельс приложил ухо к груди Магды, потом двумя пальцами надавил ей на запястье, беззвучно считая про себя. Он снова приподнял ей веки, внимательно всмотрелся в один глаз. Помощник принес какое-то мудреное приспособление, в котором особая линза увеличивала яркость пламени свечи и направляла луч света в нужное место. С его помощью Парацельс обследовал рот и глотку девушки, а также ноздри и уши. Он сковырнул запекшуюся кровь с ее уха и положил крупицу себе на язык:
– Порох.
Дисмас кивнул.
– И?.. Мне клещами из вас вытягивать? Рассказывайте, что произошло.
– Бомба, ваша честь…
– Когда?
– Вчера.
– Когда вчера?
– Утром.