— Обычно пьют чай после ужина, — произнес насмешливо тот же голос из коридора. — Но ты же всегда по-своему…
— Я должна была напоить Каса, — возразила Кло. — Он едет один, несчастный.
— Завидую я твоему бельгийцу. Ты весь день нянчилась с ним.
— Он почти переселился к нам вчера, — подтвердила Мицци Шмаль. — Мальчику одиноко, с ним старики и старухи, охают, принимают лекарства.
— Скажите, фрейлейн…
— Пренцлау.
Вот-вот прыснет, расхохочется майору в лицо. Понимает ли она, что происходит?
— Вы, фрейлейн, ушли в ресторан последняя?
— Да.
— А ваш друг… Он остался?
— Нет. Он простился со мной
— И ушел?
— Да.
— Сразу ушел из вагона?
— Да, то есть… Он проводил меня до площадки. Ну, и пошел назад. Зачем ему…
И вдруг лицо резко, болезненно резко изменилось.
— Каспар не мог… Не мог…
Толстые, розовые, участливые пальцы Мицци Шмаль потрепали Кло по плечу, пробежали по ее руке до локтя, потом коснулись подбородка девушки.
— Да, да, детка. Товарищ не обвиняет твоего Каспара, товарищ выясняет…
— Пустите!