Я благодарно кивнула, решив отложить прочие вопросы до тех пор, пока ко мне не вернётся речь. Тем более и без разговоров было на что посмотреть: в прохладном и сумрачном коридоре повсюду — на стенах, на потолке, на крючках и на стеклянных полках — были развешаны и разложены травы, коренья, пучки, брикеты и целые сухие букеты. За пушистыми метёлками ломких стеблей проглядывали какие-то таблицы, картины и рамки. Если бы не знакомство с Норой и не её фокус с моим голосом (а ещё не разукрашенный как по волшебству уголок холла), я бы с лёгкостью решила, что этот коридор — лаборантская кабинета географии или биологии, полная гербариев и образцов.
Наконец Сухотравье кончилось, и мы нырнули в яркий зеленовато-серебристый свет — словно оказались в аквариуме. Я зажмурилась — так непривычен был резкий свет после долгого сумрака, — но чуть погодя разглядела: это был вовсе не аквариум, а просторная комната, полная танцующих бликов, отражений, блеска, перезвона и какого-то мелодичного постоянного перестука: ток-ток-ток-ток-ток…
— Швейная мастерская, — объяснила аловолосая. — Тут ставят метки на одежду — ну, такие вышивки с инициалами владельца.
Что ж, это вязалось с пансионом благородных девиц гораздо лучше, чем мётлы, пилоты, Нора, некая госпожа Кодабра и всё остальное. Хотя сама комната мало располагала к чинному рукоделию: посредине стоял длинный стол, заваленный грудами полотна, которое вращалось, дрожало, переливалось разными оттенками и совершенно не желало лежать спокойно, как положено обыкновенному ситцу или шёлку. По обе стороны от стола, тут и там, в плетёных креслах, на диванчиках и на табуретках сидели ученицы, судя по росту — и старшие, и младшие, все в форменных платьях. Но шили отнюдь не все: некоторые читали, некоторые, точно как моя провожатая несколько минут назад, вытягивали из воздуха разные предметы. Над столом потрескивали оранжевыми и синими искрами низкие висячие лампы, а у дальней стены мастерской такими же искрами бурлило широкое устье огромной разрисованной печи. Я сощурилась и различила на белых боках руны вперемешку со схемами, рожицами и вездесущими надписями вроде «П+Д= ♡».
— Ты же слышала про нити магии? Первым делом учат вышивать защитные метки. Потом уже всякие другие. У старших есть факультатив по приворотным меткам, прикинь? Но они, по идее, уже всё проходят к выпускному классу и на уроках в основном шьют себе настоящие мантии, — в её голосе прозвучала зависть и лёгкое сожаление. — Ну а нам никаких мантий не полагается, пока не дорастём до тренировочной деревни. Плюс сейчас так много народу, потому что все готовятся к пикнику.
Что за пикник? Что за тренировочная деревня? Почему туда нужны мантии? Какие ещё нити магии?
— Представь, ты вплела в ткань своего платья колдовские нити — защитную, например. И любовную, — хихикнула аловолосая. — В таком платье все будут от тебя без ума, и никакое заклятье так запросто не подействует. В мастерскую, кстати, лучше приходить на сытый желудок. И выспавшейся. Потому что шить так ску-у-учно… Едва иглой ковыряешь.
Пока она болтала, я глазела по сторонам, приумножая в голове хаос впечатлений. Мы шагали довольно быстро, да и мастерская, хоть и казалась просторной, вовсе не была громадной — по крайней мере, на вид. Однако дверь на другом конце приближалась подозрительно, подозрительно медленно…
— Сейчас в этом классе занятий нет, вот и собрались все, кто свободны. Тут обычно теплее всего. Хотя печка не столько тепло даёт, сколько колдовство. Ткань должна быть тёплой, так в неё проще вплетать колдовские нити — они по разогретому полотну не скользят. Старшие — вон в том углу у печки, видишь? В длинных платьях с жилетками? — как раз мантии довышивают. Сегодня вечером у них первый выход.
Будь мы в обычной школе, я бы назвала этот класс кабинетом труда или технологии. Но колдовская печка, и дребезжащий перезвон, и летающие по воздуху клубки ниток, и высокая темноволосая девушка, которая, привстав, взглядом накинула расшитый платок на одну из ламп, и та засияла сквозь цветные узоры, как блестящий шар…
Куда я попала?!
Наконец мы добрались до кабинета рун и узоров. Его двойные стеклянные двери были разрисованы какой-то прозрачной краской, очень умелой рукой: были выписаны чёткие, совсем не знакомые мне буквы, символы, какие-то знаки, похожие то ли на иероглифы, то ли на пиктограммы.
— Идём, — аловолосая толкнула створку дверей и осторожно протиснулась в кабинет. — Давай, давай. Не стесняйся.
Но я всё равно стеснялась. И робела. Потому что была совершенно выбита из колеи. Может быть, всё это снится? Уж слишком обыденным здесь было колдовство, встречавшееся ну просто на каждом шагу…
Класс оказался небольшим и уютным — почти как в обычной школе. Парты, доска, шкафы вдоль стен… После пестроты и трескотни швейной мастерской здесь было тихо и приятно-сумрачно.
Мой взгляд автоматически остановился на стене над доской: там висело очень много картин — большие и маленькие, в массивных багетах и без рамок, овальные, квадратные, прямоугольные… Я с удовольствием отметила, что знаю, как минимум, пять, и перевела взгляд ниже, на длинные невысокие шкафы. За стеклами, разукрашенными той же прозрачной краской, что и дверь, были свалены кучи книг. Они лежали неаккуратными стопками, некоторые были втиснуты кое-как, какие-то — даже не закрыты, а просто засунуты или брошены там, где было место. Вперемешку с книгами на полках стояли крохотные горшочки с кактусами и фиалками, а ещё валялись пачки обыкновенных школьных мелков и одинаково-потрёпанные картонные коробочки, на каждой из которых были нарисованы всё те же непонятные знаки. В общем, это был сущий бардак, но что-то в нём так и притягивало взгляд. Я так увлеклась рассматриванием, что голос, раздавшийся откуда-то от окна, заставил вздрогнуть.
Я резко обернулась.
— Здравствуй, Надея, — с улыбкой произнесла женщина, одетая в платье, похожее на те, что были у Норы и у стайки учениц в углу мастерской. Но её наряд был сшит из более тёмной, лиловой ткани и оторочен кружевом по воротнику и манжетам. Женщина показалась мне невероятно красивой: её мраморная кожа выглядела совсем белой по сравнению с тёмным платьем, волосами и колдовскими, чёрными, как оперение грача, глазами. «Словно ведьма», — мгновенно пришло на ум. В голове вспыхнул образ статуэтки из орехового дерева: изящной, с чёткими гранями, завёрнутой в кусок искрящегося чёрного шёлка.
— Здравствуйте, госпожа Ирина! — поздоровалась со «статуэткой» моя спутница, которую, как выяснилось, зовут Надея. — До сих пор никого нет? Разве сейчас у нас не ваш урок?
— Нет. Я ухожу в деревню, подготовить к приходу старших. Вместо рун и узоров у вас сегодня листьемагия на поляне.
ebooksa