— А знакомые, подруги? Приятели?
— Проверял. Такая же картина.
— Может быть, мужчина? — осторожно спросил Алексей. — Мало ли что в жизни бывает…
— Эта мысль и мне приходила. Ничего не было.
— Тогда давай подумаем, может быть, кто-то воспользовался ее добротой, ее отзывчивостью?
— Я подготовил список знакомых. Вот он.
— Давай его мне, я завтра с утра начну его отрабатывать. А для тебя есть одно маленькое дельце, чисто формальное, по-моему, но нужно сделать, чтобы душа потом не болела. Сегодня на похоронах шоферы говорили, что дружок Березина бригадир Сергей Поляков ушел в тот злополучный день с работы почти сразу же после выезда Березина на линию. Сказал, что заболел живот, и ушел. Выясни, пожалуйста, как там все было на самом деле. На похоронах я его видел, на вид он действительно нездоров.
С УТРА Садовников был в отделе. Знакомых, друзей у Березина и Зуевой оказалось предостаточно. Алексей звонил, расспрашивал, записывал, снова звонил, в общем, дел хватало. Чем больше он занимался людьми, окружающими Светлану и Анатолия, тем яснее становилось, что среди них вряд ли удастся отыскать преступников или хотя бы тех, кто бы их знал.
Перед обедом позвонил Гришин.
— Факт ухода Сергея Полякова с работы в тот день действительно имел место, — сообщил он.
— А как это выглядело?
— Обыкновенно. Начальство говорит, что у него частенько бывают приступы. Желудком страдает. К этому здесь уже привыкли. В тот день его вроде тоже прихватило. Он пришел к заместителю начальника базы и попросил его отпустить. Тот, как обычно, посочувствовал и отпустил. Вот, собственно, и все.
— А в поликлинику он обращался?
— Видимо, да, поскольку сейчас он находится на бюллетене.
— Понятно.
— Мне возвращаться в отдел?
— Возвращайся. Только одна просьба есть. По дороге зайди в поликлинику, где состоит на учете Поляков, и поговори с медиками, чем он страдает, давно ли, и что с ним случилось в интересующий нас день. Хорошо?
— Будет сделано.
Алексей повесил трубку и задумался. Если Поляков ушел по болезни с работы, значит в тот день он должен был прийти домой около семнадцати часов. Скорее всего так оно и было. Однако проверить, пожалуй, не мешало бы, чтобы потом уже не возвращаться к этой версии. Он снова набрал номер участкового инспектора, обслуживающего микрорайон, где жил Поляков, пригласил старшего лейтенанта зайти к нему. Поскольку у самого Садовникова дел сегодня было невпроворот, он попросил инспектора сходить к Полякову домой и осторожно выяснить, когда он вернулся с работы четвертого января.
Дом, где жил Поляков, инспектор Стефанов знал хорошо. В этом подъезде проживал гражданин Дробот, домашний хулиган. В повседневной, трезвой жизни был Дробот человеком скромным, если не сказать незаметным. Трудился он в каком-то заштатном конструкторском бюро, с осени до весны ходил в плащевой куртке на искусственном меху и когда возвращался со службы, нагруженный продуктами, норовил через двор проскочить быстрой тенью. Таким он был до тех пор, пока не выпивал. Выпив, Дробот преображался. Правда, на улице он и тогда опасался вести себя вызывающе, но дома характер показывал. Причем самовыражался Дробот весьма оригинально. Явившись домой и взяв молоток, он начинал методически крушить стулья, столы, книжные полки… Нанося сокрушительные удары, он всегда произносил одну и ту же замысловатую фразу: «Примите мои уверения в совершеннейшем к вам почтении».
ebooksa