Начало конца

Не сводя с колдуна строгого взора, вампирша замедлила шаг и остановилась.

– Серьёзно? – усмехнулся некромант, подходя к тяжёлой, железной двери. – Неужели ты и правда принимаешь меня за бессердечного зверя?

– Сказал тот, кто в угоду личным амбициям ставит над миром безумные эксперименты.

– Снова осуждения… Если ты не научишься мне доверять, у нас ничего не получится, – распахнув дверь, Леонардо указал ладонью на уходящие во мглу каменные ступени. – Прошу.

Лайла подошла к лестнице, откуда тянуло резкими запахами алхимических реагентов.

– Обычно доверие нужно заслужить… – заметила она и начала спускаться.

– Я спас тебя, исцелил, предложил воскресить любимого, – изрёк оставшийся на месте колдун. – И это не считая того, что изначально избавил от участи стать горсткой праха. Но, по всей видимости, ты не знаешь ни меры, ни слов благодарности.

– Ты руководствуешься лишь эгоизмом… – сойдя на выстланный мраморной плиткой пол, Лайла обернулась. – А это отнюдь не добродетель, – её взгляд застыл в пустующем наверху дверном проёме.

– Тебе ли упрекать меня? – раздался голос совсем близко, и вампирша обнаружила стоявшего рядом некроманта.

Он направился к каменному пьедесталу, освещённому двумя канделябрами, а Лайла, признав знакомое помещение, невольно тронула пальцами дырки на корсете. Алхимическая лаборатория. Кругом высились деревянные шкафы, сквозь стеклянные дверцы которых блестело множество разноцветных колб и банок с непривлекательным содержимым: даже отсюда в крайней из них различались плавающие в слизи глаза. Когда один из них моргнул, в голове мелькнула мысль о поспешности принятого решения, но осознание недавней безысходности всё расставило на свои места.

– И как ты собираешься возрождать во мне магию? – вампирша приблизилась к Леонардо, что держал над свечой гранёную склянку с синей жидкостью.

– Твой вампиризм аномален, – не отрываясь от дела, сообщил тот. – Иммунитет к солнечному свету, возможность сопротивляться контролю разума, огненные чары, биение сердца. Каким-то образом ты балансируешь между жизнью и смертью. Да, сейчас большинство отклонений утрачено, однако девиантность до сих пор выдают зелёные глаза. Вампиры способны деформировать зрачок, но радужка бывает исключительно красной и никогда не лишается свечения, хоть оно и варьируется ими в зависимости от ситуации. Конечно, с тусклым свечением меркнут преимущества тёмного дара. Только и это можно обратить в пользу. К примеру, для того, чтобы затеряться среди людей… – колдун отнёс склянку от пламени, наблюдая, как над синим содержимым поднимается жёлтая пена. – Если мои догадки верны, то ключ ко всему лежит в твоём сердце: заставим же его биться.

Лайла вздрогнула от того, что её плечо вдруг стиснули острые когти: на него приземлился возникший из ниоткуда ворон. Чуткий слух не уловил ни единого звука, свойственного летящей птице! Скорее всего, это был ворон, ранее сопровождавший её. Слишком уж крупный, с осмысленным взглядом и пугающей нахрапистостью.

– А, Иори… – посмотрел на пернатого прислужника Леонардо. – Ты как раз вовремя. Мне нужен шприц с вольфрамовой иглой и уксусный концентрат на случай, если королева решит «вздремнуть».

Птица шумно перепорхнула на стоявший в углу комод и, поддев клювом латунную ручку, выдвинула верхний ящик. Пока она гремела лежащими в нём предметами, некромант указал на высокий, прямоугольный пьедестал:

– Прошу…

Нехотя расположившись на холодном камне, вампирша почувствовала себя возложенной на алтарь жертвой.

– Почему ты называешь меня королевой? – созерцая мерцание пламени на потолке, задала она давно мучивший её вопрос.

– Видимо, ты ещё не знаешь…

– Не знаю чего? – насторожилась девушка.