…Весь следующий день до обеда она просидела, как на иголках. Продолжала перебирать платья и капризничать, пока не остановилась на наряде алого чинского шелка, похожем на тот, что подарила Иргане, только многослойном, с узким нижним платьем золотой парчи, которая проглядывала в разрезы верхнего. Служанки восхищались, а Наргис разглядывала себя в драгоценное вендийское зеркало, огромное – в полный рост, и бесстрастно думала, что с первым красным платьем она рассталась с легкой горечью, а второе возненавидела бы, если б душа не застыла, словно онемевшее от холода тело.
А в обед вернулся Маруди, щеголеватый, во всем новом, словно тоже готовился к ее свадьбе. Низко поклонился, поставил на стол глиняную бутыль и тяжелую шкатулку черного дерева с перламутром. Наргис откинула крышку, и служанки, заглянувшие туда, застонали от восторга. Кроваво-алая россыпь огоньков, окаймленных ажурной золотой оправой, просияла с черной подушечки, как тлеющие угли, раздутые порывом ветра.
– Госпожа будет самой нарядной невестой Харузы, – благоговейно прошептала Садика. – И самой прекрасной…
– В этом никто не сомневался и без рубинов, – снова раздался голос Джареддина от двери, и Наргис про себя поморщилась.
Как ему удается ходить бесшумно, словно огромному коту? Нет, леопарду или даже тигру! И двери его слушаются, хоть бы разок скрипнули, предупреждая. А Джареддин на пару мгновений прикрыл рукой глаза, показывая, что ослеплен, и тут же улыбнулся, любуясь Наргис. Дождался, пока она отведет взгляд в притворном смущении, и лишь тогда глянул в открытую шкатулку.
– И вправду пресветлый государь высоко ценил своего Солнечного визиря, – уронил он, рассматривая ожерелье и пару массивных серег. – Позволишь увидеть тебя в них, любовь моя?
– Конечно, господин мой, – пропела Наргис. – Вот в день свадьбы и увидите! А вам разве не говорили, что нехорошо являться к девице без предупреждения? Может, я не хотела показываться вам в этом платье заранее!
– Прости, мой изумруд, – покаялся Джареддин. – Но клянусь, как бы оно ни было красиво, в день свадьбы ты будешь прекраснее во сто крат. А это что такое?
Он подцепил из шкатулки небольшой серебряный амулет в виде птички с распростертыми крыльями, и сердце Наргис екнуло. Если она ошиблась, и Джареддин поймет, что это…
– От кого ты собралась прятаться в нашем доме, любовь моя? – удивленно приподнял брови чародей, разглядывая амулет, а потом остро и холодно взглянул на Наргис.
Пару мгновений тишины под этим пронзительным взглядом она пыталась вдохнуть воздух, а потом, все-таки набрав его полной грудью, сама дерзко уставилась на Джаредддина и выпалила:
– А разве не от кого? Пока твоя матушка честит меня непотребной девкой, уж прости, что я постараюсь уклониться от встреч с нею! Чем реже она меня увидит, тем нам обеим будет спокойнее!
Синий лед, застывший в глазах чародея, дрогнул, а потом и вовсе растаял. Джареддин изумленно посмотрел на перепуганную Наргис и… улыбнулся. А потом небрежно опустил амулет обратно в шкатулку и мягко сказал:
– Когда она поймет, как я тебя люблю, непременно изменит свое мнение и попросит прощения. А пока… что ж, вреда от этой безделушки не будет.
Наргис перевела дыхание, а Джареддин еще раз окинул взглядом шкатулку и бутыль с травяным отваром, хмыкнул каким-то своим мыслям и вышел.
– Госпожа, можно мне отпуск до завтрашнего дня? – почтительно попросил Маруди.
– Иди, – бросила Наргис. – Шадият, возьми эту бутылку, вечером ополоснешь мне из нее волосы. Настой полуночника – лучшее средство для их густоты.
– Полуночника? – удивилась Шадият. – Никогда не слышала о такой траве!
– Да, полуночника, – повторила Наргис и глянула искоса на джандара. – Очень хорошее средство…
…Что Мирна налила в бутыль вместо настоя выдуманной травы, Наргис понятия не имела. Но для волос это оказалось неплохо, после мытья Шадият ополоснула их, бережно вытерла шелковым полотенцем для блеска, осторожно расчесала, высушила до конца и заплела в косу. Наргис покорно позволила натереть себя маслом, чтобы кожа была нежнее, переодеть в ночную рубашку и уложить в постель. Немного поворочалась, капризно потребовала горячего молока с медом – она не может заснуть от волнения! Выпила его и велела погасить все свечи, даже крошечную лампу. Ну и что, если ничего не видно?! А ей огонек мешает спать! Прямо-таки глаза режет! Неужели Шадият ночью собралась вышивать, что не может обойтись без света?