– Скажите, осуждают ли ваши обычаи девушку, которая примет свободу, что ей возвратили, и отдаст ее другому?
Она затаила дыхание, ожидая ответа. Вот сейчас… сейчас и мудрый чинец повторит то, что ей годами пели в уши родственницы и служанки. Что нужно смириться с волей богов, отпустить и забыть. Что нужно искать иную судьбу, которая приведет ее к счастливому браку со здоровым мужем!
– У меня дома, о прекраснейшая госпожа, – полился голос Лао Шэ, – рассказывают одну древнюю легенду о пастухе и ткачихе. Кто называет их небеснорожденными существами, жившими в волшебном дворце, кто, напротив, самыми обычными людьми. Но сходятся все в одном. Любовь этих двоих стала так велика, что едва не привела их к безумию и стала причиной бед. Повелитель неба и земли приказал разлучить их и превратил в звезды, которые воссияли на разных берегах Молочной Реки. Лишь одну ночь в году, да и то в ясную погоду, позволено им встретиться, чтобы оплакать свою участь и принести новые клятвы бесконечной и безнадежной верности. Но…
– Но?.. – повторила завороженная Наргис.
– Хоть и разлученные, они все равно любят друг друга, – просто сказал чинец. – Их верность – причина, по которой люди помнят эту легенду и рассказывают ее многие века. Неужели они не могли найти себе кого-то другого? Того, с кем были бы на одной стороне Реки? Но они любят, верят и ждут. Говорят, перед концом мира Небесная Молочная Река высохнет, и они смогут встретиться, чтобы уже больше никогда не расставаться. Но до этого еще тридцать три вечности, как учат нас священные книги, поэтому Пастух и Ткачиха сияют в небе, год за годом ожидая краткого свидания. О, верность – это самое прекрасное, что есть на земле и в небесах…
– Верность… – снова повторила за ним Наргис. – Даже без малейшей надежды? Даже если одна ночь в году – и та недостижима?
– Пока люди живы, надежда всегда остается с ними, – невозмутимо заметил Лао Шэ. – Я всего лишь скромный книжник, моя госпожа, но я слышал о многих и многих чудесах. Те, кого считали умершими, возвращались к жизни, неизлечимо больные вылечивались, а приговоренные получали помилование. Кто может сказать, что знает будущее? Мы можем лишь надеяться, что оно окажется милосердным и справедливым. Если девушка, о которой вы говорили, отдаст другому не только свободу, но и свое сердце, никто не вправе ее винить. Но если она сохранит верность уехавшему на край света, умирающему от болезни или ушедшему на войну, тем больше ее заслуга перед людьми и богами. А боги иногда любят проявить великодушие и наградить преданные сердца воссоединением. Даже у Пастуха и Ткачихи есть надежда, что уж говорить о нас, простых смертных.
– Благодарю вас, Лао Шэ, – тихо сказала Наргис.
Ей показалось, что с сердца упали стянувшие его оковы, так легко стало дышать. Верность! Чинец прав, как Наргис могла отчаяться, если Аледдин все еще жив?! Ему предрекали скорую смерть еще несколько лет назад, когда проклятие только проявилось, но письма из Тариссы все еще идут. Значит, она должна ждать, надеяться и верить в милосердие богов.
* * *
Что-то в окружающем мире было совершенно неправильным, и задремавший совсем ненадолго Фарис растерянно озирался, пытаясь понять, что именно изменилось за это время. Целитель Раэн сидел за столом и торопливо писал на листе странной бумаги, тонкой, почти прозрачной. И снег все так же шел за окном… За окном? Фарис посмотрел на небо и заморгал, подозревая, что успел сойти с ума за время сна.
– Пять часов, – бросил Раэн, откладывая перо.
– Что – пять часов?
– Ты проспал пять часов, почти весь день, поэтому и солнце не на месте. Интересно, что ночью будешь делать?
– На луну выть. Или сонное зелье попрошу, – буркнул Фарис, садясь и растирая ноющие виски.
– После этой гадости? – Раэн удивленно вскинул брови. – Уж лучше я тебя поленом по голове огрею. Честное слово, вреда будет меньше.
Аккуратно сложив листок, целитель вскочил и, улыбаясь, протянул Фарису руку. Тот, возмущенно фыркнув, попытался встать и понял, что помощь предлагалась не зря: ноги тряслись так, словно он в одиночку уговорил баклагу молодого вина. Впрочем, слабость быстро прошла, оставив лишь легкую головную боль.
– Ну что? – окликнул Фарис Раэна, сворачивающего письмо в трубочку. – Получилось?!
Тот пожал плечами.
– Что-то получилось, – сообщил он задумчиво. – А вот что? Пока ты отсыпался, я съездил к роднику, поискал отпечатки магии. Как бы тебе объяснить?