Конечно, целитель должен злиться! Сказано ведь было не совать носа на улицу! А он, дурень, решил, что обойдется. И теперь надо ждать нового приговора старейшин!
– Злюсь, – кивнул Раэн и добавил: – Ты даже не представляешь, как я злюсь. Но не на тебя.
Нет, он все-таки ничего не понимал! Чужак ведь…
– Сейлем этого так не оставит, – попытался объяснить Фарис. – Я с ним даже разговаривать права не имел, не то что отбиваться. Он потребует, чтобы меня наказали. Кнут, колодки… И это еще самое меньшее. А если Салих с Касимом подтвердят, что я сам их задел, меня опять приговорят. И они подтвердят, можешь быть уверен. Меня – снова к столбу, тебе – виру за проступок, а потом изгнание…
– Это мы еще посмотрим, – усмехнулся Раэн. – Даже ваш Совет не настолько глуп, чтобы поверить в их вранье. А я все чаще думаю, что Сейлему было бы полезно пару недель пожить в жабьей шкуре. Хотя жабы на самом деле довольно милы. Ему куда больше подойдет крысиное обличье.
– Ты… и это умеешь?
Фарис посмотрел на целителя с недоверчивым испугом, вспомнив птицу из пепла и все остальное, чего обычный лекарь и близко не мог бы сделать. Неужели…
– Устроить неприятности тому, кто так старательно их выпрашивает? О, сколько угодно! – Раэн плеснул вина в стаканы и протянул один из них Фарису: – Держи, пара глотков тебе не повредит. Завтра новолуние. Время правды, которой пора появиться на свет вместе с молодой луной. Завтра в Нистале многое изменится.
– И ты мне все расскажешь?
Фарис вгляделся в лицо чужестранца, на которое легли тени от огня, делая его незнакомым и странно хищным, опасным… Словно Раэн, которого он знал, добрый и великодушный, вдруг обернулся кем-то иным.
– Завтра, – кивнул Раэн, выпил вино и поднялся: – Пойду заканчивать работу. А ты поешь и делай, что хочешь, только на улицу больше не ходи.
– Раэн! – возмутился Фарис, чувствуя, как шею и уши заливает жар. – Что я, не понимаю?!
– Понимаешь, – согласился Раэн. – Потому и прошу, а не приказываю. Кого бы ты ни услышал или ни увидел, хоть друга, хоть брата, хоть родную матушку… Сиди в доме и никого не пускай в мою мастерскую. Обещаешь? Я могу на тебя положиться?
– Я… Да!
У Фариса пересохло во рту от волнения. Никого не пускать? Значит, дело не только в том, что Раэн пытается его уберечь? Ему самому нужна помощь?!
– Обещаю, – истово поклялся он, и целитель, снова молча кивнув, ушел в маленькую комнату позади спальни.
Фарис посмотрел ему вслед, помешал угли в очаге и покосился в окно на стремительно темнеющее к вечеру небо, затянутое все теми же снеговыми тучами. Новолуние? Да тут и полная луна не пробьется!
Допив разрешенные несколько глотков вина, он закусил их ломтем копченой баранины, переоделся в чистое, сменив рубашку, неприятно липнущую к коже, и подумал, не сходить ли к кобыле? Сено – это не дрова и не вода, если носить понемногу, вряд ли он себе повредит. Кто знает, сколько Раэн еще будет в мастерской, а лошадь – существо нежное, за ней уход нужен. Вывести бы ее прогуляться по двору…
Нерешительные мысли прервал скрип снега под чьими-то шагами за окном, и тут же в дверь требовательно постучали.
Вскочив, Фарис замер, не зная, что делать! Звать Раэна? Запирать дверь изнутри? Поздно – она уже распахнулась, и через порог шагнул именно тот гость, которого он боялся увидеть!