— Марш домой, пока я ремень не снял, — грозно закричал чайханщик, — ишь чего выдумал, сорванец! Марш, кому я сказал!!!
…Ах, чайханщик Селим! Не раз пробирался ты в логово к басмачам, ходил за кордон, приносил важные сведения, ускользал из цепких вражеских рук! Искушенный в кознях и хитростях бандитов, неважным оказался ты стратегом в открытом бою. Может быть, понадеялся, что не прорвется банда сквозь заставу? Почему не занял круговую оборону, не догадался, что не пойдет Дурды Мурт в лоб, а ударит с тыла и во фланги… И вот уже плач и вопли понеслись над селом, вспыхнули дома, нестройно загремели выстрелы. Падали и басмачи, вылетали из седел, вырывали их оттуда пули сельчан. Но слишком неравным был бой между необученными дехканами с их двустволками и мультуками и вооруженными до зубов басмачами. Почти ни одна пуля из нагана Селима не пропала впустую — умел стрелять старый разведчик, но и его самого настигла чья-то пуля. Зашатался чайханщик, схватился руками за грудь и тут клинок телохранителя курбаши Чары разрубил Селима почти до пояса. Кровожадно оскалился басмач, что-то радостно крикнул, но тут же пуля из хырлы старого Сейида настигла бандита, вырвала из седла, бросила на землю… Нет, Чары не держать тебе почтительно стремя курбаши, не подрывать колхозный сейф в надежде на богатую добычу. Отгулялся ты по земле.
…11 мая 1926 года шайка басмачей численностью 256 чел. во главе с Чаян Сардаром напала на пост Бедер. Несмотря на численное превосходство, 13 пограничников под командой начальника поста Нестерова, приняли неравный бой. Об этом Нестеров через конных послал сообщение на соседнюю заставу. Ожесточенный бой длился около трех часов. Десятки раз басмачи шли в атаку, но каждый раз они отступали неся большие потери. Геройски дрался с врагами красноармеец Баранник. Из своего ручного пулемета он метко разил врага.
В разгар боя подоспела группа красноармейцев с соседней заставы и внезапно нанесла удар по врагу с фланга. В это время группа Нестерова контратаковала врага с фронта. Бандитская шайка не выдержала натиска пограничников, оставив на пола боя убитых и раненых 35 человек обратилась в бегство.
За геройство и смелость в бою при разгроме многочисленной банды басмачей начальник заставы Нестеров и красноармеец Баранник награждены орденами Красного Знамени».
…Выехав из ворот заставы, группа преследования спешила к селу, над которым поднимались столбы зловещего черного дыма, четко выделяясь на фоне синего утреннего неба. Всего двенадцать человек вошло в группу. Мало людей осталось на заставе, несколько человек погибло в стычке, другие были ранены. Ушедших басмачей оставалось почти в три раза больше, но пограничники не думали об этом.
Ветер свистел в ушах Алексея, когда он на своем гнедом скакал с товарищами к селу. Одна из гранат била по боку, но он не обращал на это внимания, мысли были далеко впереди, там, где сейчас кипел бой. Опасаясь засады, старший группы помкомвзвода Муминов, на подходе к селу, взял вправо и пограничники ворвались в боковые улицы. Однако они опоздали: басмачи ожидали погони, и не стали долго задерживаться в селе.
Среди убитых сельчан, что лежали перед сельсоветом, куда их успели перенести, Алексей увидел Селима. Тело, чтобы скрыть страшную рану, было прикрыто халатом, виднелось только лицо. Оно было мертвенно-бледным, почти вся кровь вытекла. Марля пропиталась кровью и казалось, что Селим лежит укрытый красным знаменем. Усы, всегда тщательно расчесанные, слиплись от крови. Рядам вытянулся худенький подросток, тот, что хотел, взобравшись на крышу, кинуть в басмачей вилы. Лежало еще несколько человек.
Обнажив головы, пограничники стояли над убитыми. Алексей смотрел на Селима, на мальчишку, которого хорошо знал, и чувствовал, как тугой комок подкатывается к горлу, а руки невольно сжимаются в кулаки. Понурив головы, стояли рядом товарищи… И каждому из них было не по себе. Они не успели, не смогли защитить этих людей от бандитов. Дело колхозников растить хлопок и хлеб, обрабатывать землю. Долг пограничника защищать их мирный труд. И вот — они не до конца выполнили свой долг. От таких мыслей было горько и обидно!
— По коням! — подал команду помкомвзвода.
Короткая команда прозвучала как выстрел. Пограничники взметнулись в седла. Лица ребят стали суровыми и все, кто был на площади поняли, что пощады басмачам не ждать.
Дурды Мурт вынужден был изменить первоначальные планы: разделить нукеров на три группы — банда уходила в одном строю. Они шли на север, все дальше углублялись в сыпучие пески. Следы скрыть было невозможно: они четко выделялись на барханах, такыре, отпечатывались на солончаках. Выигрыш во времени у басмачей был не очень большой. Но расстояние между уходящими и преследователями увеличивалось. Басмачи шли напролом, вперед, пограничникам приходилось двигаться осторожно — в любую минуту можно было нарваться на засаду, каждую секунду из-за бархана могла хлестнуть обжигающая пулеметная очередь… Малочисленным был отряд преследователей. Приходилось опасные места, удобные для засад, обходить стороной, терять драгоценное время.
Полуденное солнце стояло в самом зените. Духота затрудняла дыхание, кровь молотками стучала в висках. Песок хрустел на зубах, лез в уши, бил в глаза, наполнял их сухой резью. Смешиваясь с потом, он обволакивал все тело нестерпимым зудом. До обводов седел, клинков, стремян, винтовок нельзя было дотронуться — раскаленный металл обжигал руки. Измученные кони вязли в песке, с трудом вытаскивали ноги, взбираясь на высокие барханы.
Дошли до места, где басмачи делали привал. Останавливаться не стали, прошли мимо. Радовались, что выиграли несколько драгоценных минут, сократили разрыв. Ехали молча, трудно говорить в такую жару: раскаленный воздух обжигает легкие, вызывает жажду. Воды во фляжках оставалось немного, приходилось беречь каждую каплю. Да и о чем говорить? Цель ясна: настичь, разоружить, взять в плен. Если не сдадутся — уничтожить!
Жара и духота настолько вымотали пограничников, что казалось, если они упадут, то не смогут сделать больше ни шага, а они все шли и шли, то ведя лошадей на поводу, то снова забираясь в седла. Наконец с высоты бархана увидели развалины старой крепости.
— Куюк-Мазар — пояснил помкомвзвода, — удобное место для засады и отдыха. Долго рассматривал развалины в бинокль, затем задумчиво сказал: — Никого не видно… Затаились… Ждут, должно быть.
— Товарищ командир, разрешите, — произнес Улан Токомбаев, — я маленький, туда-сюда, как ящерица, могу… Подползу тихо…
— Подползать не надо… А вот обойти крепость — это вернее. Если они там, дальше следов уже не будет… Давай, Улан, действуй… Остальным перекур!
Почерневший, запыхавшийся Улан вернулся не скоро — слишком большой круг пришлось делать. Все выжидающе уставились на него, а он, едва переведя дух, доложил запекавшимися губами:
— Товарищ командир! Следов от крепости нет. Там они засели, притаились…
ebooksa