– Дим… Я думаю, что папа был с этим связан, – с трудом произнесла я и отвернулась от Смирнова, не в состоянии выносить его тяжелый взгляд.
– У тебя есть основания так полагать? – строго вопросил он.
– Я… я кое-что вспомнила. Точнее, только сейчас поняла это.
Мне было сложно, но я в подробностях пересказала Смирнову все, что вспомнила. Призналась и в том, что папа винил себя в маминой смерти. Я даже не заметила, как по щекам покатились слезы, а громкие всхлипы стали мешать мне говорить.
– Эти люди убили не только папу… Они отобрали у меня и мать.
Дима подошел ко мне беззвучно, как умел только он. Его горячие ладони опустились на мои плечи, он подтолкнул меня назад, и я почувствовала спиной широкую твердую грудь любимого мужчины, единственного человека, на которого я могла положиться.
– Лер, мы найдем их. Обещаю, – прошептал он мне в волосы.
– Спасибо, – я повернулась к Диме, и он большим пальцем стер слезу с моей щеки.
По всем канонам жанра должен был последовать поцелуй, но мой принципиальный Индюк, конечно, этого не допустил. Он просто меня обнял по-отечески заботливо, по-дружески крепко, по-мужски трепетно. Я спрятала лицо у него на груди и сильнее прижалась, ища утешения, защиты и безопасности.
– Ты устала… – покачивая меня в своих медвежьих объятьях, прошептал Смирнов. – Иди спать, завтра тебе возвращаться в Оболенку.
– А тебе? – я подняла на него свои заплаканные глаза, и Дима мне улыбнулся.
– А мне послезавтра. Меня отпустили якобы на конференцию. Если снова уедем и вернемся одновременно, могут что-то заподозрить.
– Ты прав, но мне будет неуютно там без тебя.
– Всего день… Не бойся, тебя они не тронут. Главное, никому не рассказывай, о чем узнала.
– Не расскажу… Кроме тебя мне некому доверять, – честно призналась я и отстранилась от сводящего меня с ума мужчины. – Я постелю тебе в маминой комнате.
– Не беспокойся. Мне и в гостиной будет удобно, – улыбнулся он.
– Все же лучше в спальне.
Я достала свежее постельное белье и застелила мамину кровать. Уже много лет никто на ней не спал. Я никогда не позволяла кому-либо тут ночевать, даже когда приезжала в Москву с подружками. Мамина постель оставалась нетронутой, будучи для меня чем-то сакральным. Но с Димой все было по-другому. Он не чужой человек… Стал не чужим.
– Я положила тебе на кровать полотенце. В душе, правда, только женский гель, но запах не слишком сладкий, – выходя обратно в гостиную, проговорила я.
– Спасибо, Лер, – Смирнов прошел в мамину спальню, взял полотенце, а потом приблизился ко мне. – Спокойной ночи.