Зная Диму, я была уверена, что после обеда он устроит мне взбучку за Нилова, но я зря прождала его. Устроившись на подоконнике в гостиной с кружкой чая, я стала наблюдать за домом своего лже-профессора, попутно поглядывая на темный экран мобильного. Он не написал, зато в половине восьмого показался сам. Даже из окна я заметила ворот белоснежной рубашки, выглядывающий из пальто, он зачесал волосы назад и наверняка надушился. При полном параде Индюк прошел папин дом и направился в сторону коттеджа Ремизовой. Мерзавец.
Я знала, что не усну, пока Дима не вернется. Я даже не могла отлипнуть от окна, боясь его пропустить, но время шло, а Индюк все не появлялся. В конце концов я не выдержала, надела пальто, шарф и шапку, выскочила на улицу и направилась к дому Смирнова. Было уже поздно, улицы Оболенки опустели, и я надеялась, что меня никто не заметит. Я села у Димы под дверью и стала его дожидаться. Пусть на улице ночь и мороз, пусть я заболею, это будет на его совести!
– Лера? – он пришел, когда я совсем заледенела, опустился передо мной на корточки, а потом поднял меня на ноги. – Ты совсем замерзла!
– Как свидание? – зло вопросила я, желая разорвать Индюка на части с его неожиданно проснувшейся заботой.
– Давно ты здесь?
– Хорошо провел время?
– Идем в дом, – Смирнов открыл дверь и завел меня внутрь. – Совсем продрогла. Снимай пальто, принесу тебе одеяло.
– Ты не ответил. Как твое свидание?
Дима принес из гостиной плед и, заметив, что я не спешу раздеваться, сам снял с меня пальто, и укутал в плед. Только его забота меня не трогала, я не могла понять, почему он молчит и не рассказывает про ужин с Ремизовой. Больше всего на свете я боялась, что он с ней переспал. Если это случилось, что тогда? Смогу ли я простить измену?
– Разувайся, – сказал он, но я не пошевелилась. Тогда Смирнов прямо в обуви взял меня в охапку и понес в гостиную. Он сел на диван, а меня усадил себе на колени. – Ну что ты за упертая ослица, Ланская?
– Ты с ней спал? – наконец выдавила из себя я, чувствуя, как слезы застилают глаза.
– Нет, Лер, – со вздохом ответил он и большим пальцем стер сорвавшуюся с ресничек слезинку. – Я же сказал – только ужин.
– Не верю, что Ремизова звала тебя, только чтобы накормить! – отрезала я.
– Не только. Елизавета действительно со мной кокетничала и явно была не прочь познакомиться поближе.
– И ты устоял?
– А ты во мне сомневаешься?
Я только сильнее надулась, хотя чувствовала, что Дима не врет. Скинув нога об ногу с себя ботинки, я удобнее устроилась у Смирнова на коленках, все еще изображая обиду.
– Сомневаешься, Ланская? – усмехнулся он и, повернув за подбородок мое лицо к себе, легко поцеловал в уголок губ.
– Она захочет встретиться с тобой снова, – теребя пуговицу его рубашки, проговорила я. – И ты снова пойдешь?
– Не захочет. Она выяснила, что хотела, – ответил Дима.